Джор повернулся к бойцам
и что-то проговорил. В ответ послышались недовольные голоса, но Джор-баши
повторил приказ, на этот раз громче и резче, и всадники начали
поворачивать коней.
- Да чего это он!.. - Косухин был явно озадачен.
Отъехали недалеко - метров на сорок, затем остановились. Бойцы стали
снимать с плеч винтовки. Между тем Джор стоял на прежнем месте, стоял
ровно, неподвижно, винтовка лежала на шее его белого коня.
Послышался странный клекочущий звук, вначале еле слышный, затем все
более заметный и громкий. Арцеулов и Степа переглянулись.
- Чердынь его! - протянул Косухин. - Аэроплан... Во, влипли!
Ошибиться было трудно - этих звуков они наслышались за последние дни.
Мотор уже гремел, и вот из-за ближайшей горы вынырнул черный силуэт
аэроплана. Машина с ревом пронеслась над всадниками, развернулась и
сгинула в темнеющем небе.
- На разворот пошел, - Степа облизнул потрескавшиеся от ветра губы. -
Ну, сейчас врежет, гад!
Арцеулов молчал. Он чуть прикрыл веки - с каждым разом это
становилось все проще. Ущелье пропало, вместо него вновь выросли
чудовищной высоты заснеженные пики. Они стояли на одной из вершин, вокруг
сверкал синеватый лед, и солнце, исчезавшее в промежутке между двух гор,
казалось огромным. Лед под копытами был чист, без единого следа, и
Ростислав без всякого удивления заметил, что никто из всадников не
отбрасывает тени...
...Мотора он не услышал - лишь какой-то резкий свист. Что-то черное
понеслось на них прямо со стороны исчезавшего за горами солнца. То, что
мчалось, и в самом деле походило на аэроплан, но чем ближе, тем яснее
видны были медленно движущиеся кожистые крылья, длинная изогнутая шея и
огромная голова с небольшими рожками и высоким гребнем. Пасть чудища была
раскрыта, глаза горели ровным синим огнем, а из-под покрытого чешуей брюха
свисали когтистые лапы, покрытые темной бугристой кожей. Крылатая смерть
летела почти беззвучно, только негромкий свист продолжал звучать, и от
этого свиста дикой болью взорвалась голова, и во рту стало сухо.
Крылатый змей летел прямо на сгрудившихся всадников, лениво поводя
крыльями. Когтистые лапы начали сжиматься, синий огонь в глазах
разгорался. Пасть раскрылась, и оттуда повеяло не огнем, как в старых
сказках, а могильным холодом. Казалось, вновь вокруг встали деревянные
стены старой церкви, и нечеловеческая рука рвет доски пола...
Кони тревожно заржали, переступая ноги на ногу, и только натянутые
уздечки удерживали их на месте. Лишь белый скакун Джора стоял как влитой,
не двигаясь и, казалось, не дыша. Командир Джор медленно выпрямился в
седле и поднял правую руку к закатному солнцу.
И тут Арцеулов вспомнил: он уже видел такое. |