|
Кто знал, какой из ключей к тайне окажется самым важным? Медсестра в белом форменном брючном костюме с синей отделкой, больше похожем на матроску, чем на одежду медработника, вышла из спальни с подносом, на котором лежали шприц и еще какие-то врачебные приспособления. — Она получила большую дозу успокоительного, — сообщила медсестра. — Будет спать до утренней операции. Медсестра улыбнулась Эзре и Сэму и вышла. — Что за операция? — спросил Эзра у отца. — Врачи поставили диагноз? — Не совсем. — Сэм положил рядом с собой пиджак и откинулся на спинку дивана. На кармане его сорочки была вышита монограмма, в прорезях манжеток сверкали золотые запонки. — Заражение крови. Дисфункция внутренних органов. Одно известно наверняка: она беременна. Эзра не слишком удивился, и его отец это заметил. — Ты знал? — спросил он. — Я знал, что она хочет все переделать в моих комнатах и превратить их в детскую. — Этого не должно было случиться. В первый момент Эзра обрадовался. Неужели его отец вовсе не намеревался заменить его новой, более совершенной моделью наследника? Но в следующее мгновение он понял, о чем на самом деле говорит отец. — Несколько лет назад мне сделали вазэктомию, — признался отец. — Ты тогда был подростком. Повисла тягостная пауза. Сэм не понимал, как это получилось, но теперь трудно было что-либо изменить, оставалось только принять удар. — Я сначала ей ничего не говорил, — стал объяснять отец. — Потому что какой в этом был смысл? А потом, когда я понял, чего она хочет, какие у нее планы, мне не захотелось огорчать ее. Зачем ей было знать, что я не могу ей дать того, чего ей так хочется? «Только этого он и не мог ей дать?» — подумал Эзра. — Я не хотел ее потерять, — сказал Сэм, и в этот момент Эзра понял, быть может впервые, что его отец по-настоящему сильно любит Кимберли. Что его не просто тянуло к ней, как может тянуть старика к молодой красотке. И то, что она оказалась беременна, явно стало для Сэма тяжким ударом. — Мне даже все равно кто… в этом виноват, — проговорил Сэм, прочитав мысли сына. — Теперь это уже не важно. Эзра вспомнил синяки на теле Кимберли. Теперь он был рад узнать, что его отец не имел к этому никакого отношения. — Все просто из рук вон плохо, — продолжал Сэм. — Единственный способ спасти ее жизнь — сделать аборт. А потом мне скажут, что у нее больше никогда не будет детей. — Рожу этого, и потом больше не придется рожать, — неожиданно донесся голос Кимберли. Эзра и Сэм обернулись. Она стояла на пороге спальни, качаясь из стороны в сторону. На ней была длинная бледно-розовая ночная сорочка, от ее руки тянулась трубочка к капельнице, подвешенной к передвижной стойке. Но больше всего Эзру шокировал ее живот: даже под просторной сорочкой было заметно, как он разбух. Всего лишь день назад ничего не было заметно, а сейчас Кимберли выглядела так, словно у нее в любую минуту могли начаться схватки. Когда же это произошло? И как это вообще могло произойти? — Ты зачем встала с кровати? — вскочив с дивана, спросил обеспокоенный Сэм. Эзра не мог понять, так ли шокирован отец, как он. |
