Пальцы нащупали мешочек с золотыми побрякушками, который каким-то чудом не потерялся за время всех моих метаний.

Я поднял голову, посмотрел на Иеремию и улыбнулся.

Ди-Джей бросился ко мне, и одновременно с ним вперёд рванул и я, срывая вместе с куском материи мешочек и швыряя его вперёд. Хьюз инстинктивно отмахнулся от летящего ему в лицо предмета ножом, и так пережившее слишком много ткань мешочка лопнула, и в воздухе распустился небольшой золотой дождь.

Я кувыркнулся вперёд, схватил нож, вырвался Хьюзу немного за спину и привстал на одно колено.

Резкий выпад, и лезвие ка-бара по самую гарду вошло в левый бок Ди-Джея. Иеремия по инерции повернулся в мою сторону, и я перехватил руку с зажатым в ней обратным хватом ножом — самым обычным армейским штык-ножом.

Под моими пальцами хрустнули кости запястья Хьюза, и рукоять ножа скользнула прямо в мою подставленную ладонь.

Тычок вперёд, и штык-нож вошёл прямо снизу в подбородок Иеремии.

Из его рта выплеснулась кровь, он вымученно улыбнулся, а затем командир медицинской роты 2-го пехотного полка капитан Джереми Хьюз рухнул мёртвым на чёрно-золотой мраморный пол Башни.

58

Я шёл по коридору к двери в самом дальнем конец — почему-то я точно знал, что найду Коннорса именно за ней.

И я не ошибся.

Как только я толкнул дверь, то сразу же раздался голос полковника Коннорса:

— Входи, Алекс. Я ждал тебя.

По ту сторону оказались жилые апартаменты — не слишком богатые по обстановке, но однозначно первоклассные по площади. Огромный меблированный зал, с множеством живых цветов, настоящим деревянным полом и картинками на стенах. Пара лестниц, ведущих на верхние уровни… Голос полковника шёл как раз откуда-то сверху.

— И… Раз уж ты здесь, позволь мне спросить тебя. А что ты подумал, когда увидел, что происходит в городе, где я был единственной силой? Ты, наверное, решил, что я спятил, верно?

— Ага, — прохрипел я. — Я долго не верил, но в итоге решил, что ты слетел с катушек… Точнее, я на это очень наделся.

— Да… — послышался вздох. — Так было бы гораздо легче. Но мне не повезло, Алекс — я не утратил рассудок.

Я усмехнулся. Мне сразу же вспомнились военно-полевые суды, карательные отряды, безумный пророк Иеремия — всё они творили своё зло исключительно во имя полковника Коннорса.

— Вы уверены в этом, полковник?

— Абсолютно, — тоже усмехнулся Коннорс. — Я не больший псих, чем ты, Алекс.

Я поднялся по прозрачным пластиковым ступеням наверх, и наконец-то встретился с этим человеком вживую.

Передо мной раскинулся небольшой, но аккуратный японский сад камней — ровные песочные узоры, окружающие самого обычного вида камни, и небольшие чахлые деревца.

А за ним, у стоящей перед широким застеклённым балконом огромной репродукции картины «Последний день Помпеи», стоял командир 2-го пехотного полка 12-й пехотной дивизии армии США полковник Фрэнсис Коннорс.

Это был всё тот же седовласый с небольшой лысиной худой высокий офицер лет пятидесяти с небольшим. С гордой прямой осанкой, и ясным взглядом серо-стальных глаз. Одетый в стандартный серый армейский камуфляж с колодками наград у сердца.

— Давно не виделись, Алекс, — кивком поприветствовал меня полковник. — Подходи поближе, полюбуйся картиной.

Пару секунд помедлив, я зашагал вперёд, безжалостно топча трудолюбиво разглаженный песок сада камней. Подошёл поближе, встал рядом с Коннорсом, не сводя с него пристального взгляда.