Я так долго хотел встретиться с этим человек… Думал, что скажу ему. Что сделаю с ним. Как именно убью. Но сейчас… Сейчас я чувствовал лишь огромную пустоту внутри себя. Ни гнева, ни ненависти к Коннорсу у меня больше не было.

Моя история действительно подошла к концу, и теперь ничего не мешало мне помедлить ещё немного, потратив отпущенное мне время на разговор или ещё на что-нибудь ещё…

— Ты не на меня смотри, Алекс, — усмехнулся полковник. — Смотри лучше на картину.

Я нехотя перевёл взгляд и так прекрасно зная, что увижу там. Ну, «Последний день Помпеи» — художественная зарисовка о извержении Везувия 79 г. нашей эры русского художника Карла Бюлова…

Но стоило мне раз повнимательнее вглядеться в картину, и я уже больше не мог отвести от неё взгляд.

Чем дольше я смотрел, тем явственнее замечал, что привычные мазки изменяются, словно живые, образовывая всё ту же по духу, но совершенно иную по содержанию картину.

Вместо архитектуры Древнего Рима — современные небоскрёбы из стекла и бетона. Вместо земли — жёлто-серый песок. Вместо полного вулканического пепла неба — багровая тьма бушующей песчаной бури.

Вместо жителей Помпеев — люди в современной одежды, которых пытаются спасать люди в американском камуфляже и с автоматами М4 в руках.

А над всем этим — распускающиеся в воздухе белые цветы фосфорных зарядов.

И маленькая девочка, сидящая прямо в центре картины.

Половина лица сожжена — ни кожи, ни волос. Сплошное чёрно-кровавое месиво с тёмным провалом пустой глазницы. Вторая половина — нечеловечески совершенное, как у ангела или какого-то другого волшебного создания.

— Тебе нравится, Алекс? — спросил меня Коннорс.

— Да что это… Да что это такое? — сглотнул я подступивший к горлу ком.

— Ты ведь и так знаешь, Алекс. А если не понял раньше, то понимаешь всё сейчас. К тебе приходит понимание… И это больно. Верно?

— Нет… — прошептал я. — Это не я… Это всё ты…

— Нееет… — протянул Коннорс, а затем ткнул пальцем мне в грудь. — Ты! Это твои приказы убили десятки невиновных! Это твои пули убили десятки моих солдат! И это всё не может остаться просто так. Кто-то должен ответить за твои грехи, сержант. Так кто же это будет?!

Я молчал, не в силах произнести больше ни слова.

Откуда? Чёрт возьми, ОТКУДА он всё это знает?! Что ты за дьявол, полковник?!

— Последний день Эль-Кувейта… — негромко произнёс Коннорс, глядя на картину. — Да, я назову её именно так… Апокалипсис был вчера, а сегодня было то, что наступает после отчаяния… И как я не пытался… Как я не пытался, я не смог сбежать от того, что здесь случилось… И я сломался.

Полковник вздохнул и склонился голову, а затем зашёл за картину и двинулся на балкон.

Какое-то время я стоял перед картиной, а потом, больше не в силах выдерживать этого зрелища, захромал следом за Коннорсом.

Перед огромными обзорными панелями из сверхпрочного стекла, сквозь которые открывался величественнейший вид на ночной Эль-Кувейт, стоял офисный стул. А на нём спиной ко мне сидел полковник, держа в правой руке серебристую «беретту».

— Полков… Фрэнсис? — хрипло произнёс я.

— Я, — сразу отовсюду и ниоткуда донёсся слегка ироничный голос Коннорса. — Не похож? Подойди поближе, Алекс.

— Я устал от всех этих игр, Фрэнсис, — прохрипел я, шагая вперёд.

— Поверь мне, Алекс — это не игра…

И подошёл и развернул стул к себе.