|
Створки дверей бешено ходили туда-сюда. Тапер громко захлопнул крышку инструмента и, словно персонаж комической оперы, широченным шагом вышел следом за остальными. - Шеб! - пронзительно крикнула ему вслед женщина. В ее тоне смешались страх и сварливость. - Шеб, вернись! Да будь оно все проклято! Тем временем старик вернулся за свой столик и волчком закрутил монету на выщербленных досках, не спуская с нее бессмысленного завороженного взгляда безжизненных глаз. Он запустил ее второй раз, третий, и его веки отяжелели. Четвертый - и голова старика пристроилась на стол раньше, чем монета остановилась. - Вот так вот, - тихо и яростно проговорила женщина. - Ты выжил мне всех клиентов. Доволен? - Они вернутся, - сказал стрелок. - Нет, нынче вечером их уж не жди. - Кто он?.. - Стрелок указал на травоеда. - Поди и... - Она завершила команду описанием невероятного способа мастурбации. - Я должен знать, - терпеливо проговорил стрелок. - Он... - Занятно он с тобой толковал, - перебила она. - Норт отродясь так не говорил. - Я ищу одного человека. Ты должна бы его знать. Женщина уставилась на него. Гнев утихал, уступая место сперва догадкам, потом - сильному влажному блеску, который стрелок уже видел. Шаткое строение задумчиво потрескивало. Вдалеке истошно залаяла собака. Женщина поняла, что он знает, и блеск сменился безнадежностью, тупым, безгласным желанием. - Мою цену ты знаешь, - сказала она. Стрелок не сводил с нее глаз. Темнота скрыла бы шрам. Женщина была довольно худа, и сделать дряблым все ее тело не сумела ни пустыня, ни песок, ни тяжелая однообразная работа. А когда-то она была хорошенькой, может быть, даже красивой. Не то, чтобы это было важно. Все равно, пусть даже в сухой черноте утробы этой женщины устроили бы гнездо жуки-могильщики. Все было предначертано. Женщина вскинула руки к лицу и оказалось, что в ней еще довольно жизненных соков - на слезы хватило. - Да не пялься ты на меня! Нечего так подло смотреть! - Прости, - сказал стрелок. - Я не нарочно. - Все вы не нарочно! - крикнула женщина ему в лицо. - Погаси лампы. Она всхлипнула, пряча лицо в ладонях. Не из-за шрама - из-за того, что это возвращало ей если не девственность, то пору девичества. Булавка, удерживавшая бретельку, поблескивала в свете коптящих ламп. - Погаси лампы и запри дверь. Он ничего не украдет? - Нет, - едва слышно выговорила она. - Тогда гаси свет. Женщина не отнимала рук от лица, покуда не оказалась у стрелка за спиной. Она гасила лампы одну за другой, прикручивая фитили и вслед за этим дыханием задувая пламя. Потом в темноте она взяла его за руку, и рука эта оказалась теплой. |
