Примите уверения в совершеннейшем к Вам почтении

Леонид Владимирович Чернов».

Генерал скромничал: конечно же, его имя было известно далеко за стенами Комитета. И конечно же, бывший полковник КГБ Сергей Михайлович Костенко, получив это послание, заволновался. Ему чрезвычайно захотелось встретиться и побеседовать с генералом Черновым. Хотя бы потому, что больше никто из бывших коллег не желал общаться с человеком, который в советское время был заклеймен как изменник Родины и перебежчик, а заочно приговорен к расстрелу. Потом обвинение с него было снято, так как исчезло государство, которому он изменил. Бывшему полковнику Костенко разрешили въезд в Россию, его книги перевели на русский, но презрительное отношение коллег осталось. И письмо Чернова было просто подарком, от которого Костенко не мог отказаться.

Генерал оказался настолько любезен, что заказал для гостя машину в прокатном бюро. Пройдя в Шереметьеве таможенный и паспортный контроль, Костенко быстро отыскал на стоянке предназначенную ему «девятку» и отправился в Варенино, резиденцию генерала. Это тоже было очень по-английски: загородный дом, парк, генерал на отдыхе после ратных трудов.

Визитом к генералу он намеревался не только утолить жажду общения. Мировая общественность в лице нетерпеливого издателя ждала от Костенко новых разоблачений КГБ, и поскольку в предыдущих книгах он уже рассказал все, что знал, то необходимость нового материала погнала Костенко в Россию. Беспокоило одно: насколько было известно, генерал Чернов никогда не работал с зарубежной агентурой, он достаточно долго занимался диссидентами в семидесятые годы. Но на безрыбье — и рак рыба.

Получив от Чернова приглашение, Костенко поначалу удивился: генерал в прошлом имел репутацию «зубра», никогда не заигрывал с демократами, а в конце восьмидесятых при упоминании Горбачева тихо скрежетал зубами. Но бывший полковник решил, что времена меняются, а генералы тоже люди и тоже хотят есть. «Интересно, сколько он запросит за свои воспоминания?» — подумал Костенко.

До Варенина оставалось меньше десяти километров, Костенко ехал не спеша и настраивался на долгую обстоятельную беседу. В чемодане на заднем сиденье лежал диктофон и десять кассет. Вскоре эти кассеты должны были вместить на пленку содержание будущего бестселлера.

«Можно сначала написать книгу на основе рассказов Чернова, — прикидывал Костенко. — А потом издать и генеральские мемуары в чистом виде. При моем редактировании, конечно…»

Это было последнее, о чем успел подумать в своей жизни бывший полковник КГБ Сергей Костенко. Заложенное под водительским сиденьем взрывное устройство среагировало на посланный радиосигнал, и в следующую секунду кресло вместе с водителем было подброшено вверх. Костенко ударился головой об потолок салона, свернул шею и умер раньше, чем почувствовал боль от пожирающего его тело огня.

«Девятка» развернулась поперек дороги и застыла, испуская в небо столб черного дыма.

Дмитрий Чернов с любопытством посмотрел на суетящихся у горящей машины людей, но проехал мимо, решив, что это не его дело.

Он ошибался.

Глава вторая, в которой гости ведут непринужденную светскую беседу

— О Господи, и Димка приперся! — удивился Владимир, наблюдая, как «альфа-ромео» въезжает в распахнутые ворота усадьбы.

Это была настоящая помещичья усадьба, построенная в начале прошлого века, — двухэтажный особняк с колоннами, парк с небольшим прудом, и все это великолепие ограждалось от внешнего мира двухметровой каменной стеной, кое-где, правда, уже подразвалившейся.