Дом и парк также пребывали не в лучшем своем состоянии, и те, кто владел усадьбой лет этак сто назад, немало бы возмутились, узрев такое положение Варенина. Но именно благодаря бесхозности и запустению, в котором усадьба пребывала последние лет десять, Леониду Владимировичу Чернову удалось в свое время отхватить эти обветшавшие райские кущи для себя в качестве дачи при условии реставрации особняка как памятника архитектуры.

Но через год после того, как генерал вступил во владение, у него отнялись ноги. Теперь он передвигался только в специальном кресле с электромотором, выписанным из Германии. И уж, конечно, ему было не до реставрационных работ.

Никто другой пока на Варенино не претендовал, и генерал спокойно доживал остаток дней в этом дивном месте, наслаждаясь уединением, покоем и даже некоторой роскошью: четырнадцать комнат на каждом этаже — 'это не то что шестьдесят квадратных метров общей площади, имевшихся у Чернова в Москве.

Генерала пока не было видно, и Владимир не спешил с ним увидеться: он ходил у парадных дверей особняка, как кот у крынки со сметаной, вожделенно разглядывая недвижимость.

— Да-а, — с завистью протянул он, осматривая облупившийся фасад: гипсовые львы уже стали где серыми, а где и черными от ірязи и пыли. — Это какой же дворец пропадает… Тут же можно… — у него даже не сразу нашлись слова для описания того, что он хотел бы сделать в Варенине. — Загнать сюда на месяц бригаду турок — и просто королевские хоромы будут.

— И кто же, интересно знать, будет здесь королем? — поинтересовался с ехидной физиономией Дмитрий. Он вразвалку подошел к старшему брату и легко хлопнул того по плечу.

Владимир насупился: он всегда чувствовал себя неуютно в компании младшего брата, который был смелее, хитрее и попросту сильнее, чем он. Вот и теперь, стоя у собственного «мерседеса», в костюме от Армани и туфлях от Гуччи, с «Роллексом» на левом запястье, да еще со шкафоподобным Максом за спиной, Владимир все равно чувствовал себя неуверенно и настороженно рядом с младшеньким. Дискомфорт в его настроение внесло прикосновение могучей лапы Дмитрия, у которого из расстегнутой рубахи виднелась волосатая грудь, джинсы висели на каких-то многоцветных легкомысленных подтяжках, а челюсти ритмично двигались, занятые жевательной резинкой. От Дмитрия исходила какая-то первородная, почти животная сила, он выставлял напоказ то, что Владимир тщательно скрывал под стандартной бизнес-упаковкой.

Макс тоже нахмурился, и не только от проявления панибратства к своему хозяину, он вообще болезненно реагировал на людей, которые были так же сильны, как и он. Смотря по телевизору шоу «Гладиаторы», он постоянно испытывал желание перестрелять всех этих улыбающихся накачанных сволочей, которые составляли ему заочную конкуренцию.

Но по отношению к Дмитрию Чернову приходилось соблюдать правила вежливости, и Макс только чуть скривил уголки рта в презрительной усмешке.

Дмитрий не обратил на гримасы охранника ровно никакого внимания, для него здоровенного детины за спиной брата словно не существовало.

— Себя, что ли, в короли метишь? — усмехнулся Дмитрий.

— Нет, это я так, к слову, — пожал плечами Владимир, мысленно проклиная себя за проявленную слабость, надо было резать прямо в глаза: «Да, это все будет моим!» — Жалко смотреть, как пропадает… — он сделал широкий жест, указывая и на особняк, и на одичавший парк с давно не стриженным газоном, и на грязный пруд, и на ржавые металлические ворота усадьбы, через которые пять минут назад въезжал Дмитрий.

— А что же этот, как его, Василий, не следит тут за порядком?

Василием звали старшину запаса внутренних войск, который последние годы жил вместе с генералом, будучи одновременно и ординарцем, и домработником.