– После службы! – отрезал Хамфри и, перевернув страницу, погрузился в чтение толстенного фолианта.

Менция чуть не лопнула от злости. Собственно говоря, она и лопнула, а вдобавок еще и вышла из себя, хотя тут же вернулась обратно и восстановила целостность демонической формы. После чего сказала:

– Конечно. Все будет сделано как надо.

– Хоть у тебя и нет половинки души, Менция, ты очень разумна, – заметила Вира.

– Я потому и разумна, что у меня нет никаких душ и ничто меня не душит – заявила Худшая. – Моя лучшая половина от своей дурацкой любви ослепла и оглохла, а я ничем не одурманена и воспринимаю все как следует. В конце концов, что тут такого: побывать на горе Парнас да повидать большущую птицу?

– Но ее там нет, – сказала Мара‑Энн, услыхавшая их последние слова, когда они спускались по ступенькам, – Древо Семян плодоносит, и она на это время взяла летний отпуск.

– Получается, мы не знаем, где ее искать?

– Это поправимо. Я могу призвать лошадь, которая знает дорогу.

– Это ее талант, – пояснила Вира. – На ее зов являются все, кто в родстве с лошадьми, кроме единорогов.

– А почему кроме единорогов? – полюбопытствовала Менция.

– Раньше она и единорогов призывала, но после того как побывала в Пекле и вышла за Хамфри, она утратила невинность, – пояснила Вира и при этих словах густо покраснела, находя неприличным говорить открыто о вещах, имеющих отношение к Взрослой Тайне. В пределах слышимости вполне мог оказаться ребенок. – С тех пор они ее игнорируют. Это весьма печально.

Менция, однако, отреагировала на эту историю без малейших признаков смущения.

– Моя лучшая половина не слишком оберегала свою невинность и до того, как обзавелась половинкой души, и после, так что катание на единорогах ей в любом случае не светило. Так что пусть Мара‑Энн вызовет любое копытное, лишь бы оно знало дорогу.

Мара‑Энн вывела посетительниц из замка и провела их по мосту через ров, который приобрел нормальный вид и не казался больше ни газированным, ни глазированным, и остановилась на краю ровной площадки, возникшей на месте сахарных гор. Послышался стук копыт, и вскоре на виду появились четыре весьма странных создания.

Менция вытаращила глаза, ибо ничего подобного ей до сих пор видеть не доводилось. Каждое существо имело только одну ногу, причем двое из них были лишены головы, взамен которой им досталось по полхвоста, а двое бесхвостых имели по полголовы, каждая с одним ухом и одним глазом.

– Это что за чудики? – изумилась демонесса.

На боку у каждого существа красовался серебряный диск с зазубренными краями: на дисках у двух первых были выгравированы головы, на двух других – большие птицы с полураспростертыми крыльями.

– Обыкновенные четвероноги, – пожала плечами Мара‑Энн и хлопнула в ладоши. По ее команде все четверо объединили свои ноги и все прочее, превратившись в одно существо, вроде бы обычного коня. Вира протянула ему кусочек сахара, и он доверчиво ткнулся носом в ее ладонь.

– Жаль, что вы не можете поехать на Восьмеркине верхом, – заметила Вира.

– Его так зовут? – уточнила Менция. Будучи сама малость чокнутой, она находила все связанное с этим копытным выходящим за рамки нормы помешательства. – А почему бы и нет…

– Дело в том, что он не доверяет незнакомым взрослым: при попытке оседлать его распадается на четыре части, которые тут же разбегаются на все четыре стороны. Но дорогу он знает, поэтому вы можете следовать за ним.