|
В комнате не было умывальника. На кровати лежало дешевое грубое покрывало. На треножнике из бамбука стоял умывальный таз. - Я знаю, что делаю, - вдруг прервал молчание Малыш Луи. - И не Жэну, как он ни хитер, меня учить. В окно вливалась тихая прохладная ночь. С улицы доносился шум проезжавших машин. - Должен сказать тебе, мне всегда претило, что ты находишься в таком заведении. Видно, несколько часов, проведенных в автобусе, его разморили. По крайней мере, он был внимателен, даже нежен. - Ну что ж ты стоишь! Будь как дома. Или не довольна, что я тебя оттуда увез? - Я думаю только о том, что теперь будет. И тут его прорвало. Малыш Луи редко в своей жизни так много говорил. Он ежеминутно подходил к окну и выглядывал на улицу, словно его воодушевляли мерцавшие вдали огоньки. - Вот увидишь, я обделаю все почище, чем Жэн. На, возьми для начала! - И он вынул из кармана недорогое гранатовое колечко, украшенное потускневшими жемчужинами. - Она подарила мне его вчера. Она дарит мне все, что я хочу. В бумагах у нее я нашел квитанцию на норковую шубу, сданную на лето на хранение. - А кто она такая? - Прежде всего, фамилия ее не д'Орваль, как она утверждает. По документам она вдова Ропике, урожденная Сальмон. Ясно одно: живет как живется, ничего не делая, и пишет письма нотариусу в Орлеан. - Зачем? - А я почем знаю? Завтра или послезавтра ты случайно окажешься в казино, когда мы с ней будем там, и я представлю ей тебя как родственницу. Луиза покорно слушала, не выказывая ни малейшей заинтересованности. Чтобы хоть чем-то заняться, она привела в порядок белье и одежду, которые успела с собой захватить, и перестелила по своему вкусу постель. - Вчера я ее первый раз отлупил. Стою я себе в коридоре, болтаю с соседкой - есть там одна цыганка. Она всегда приоткрывает дверь, как только заслышит мои шаги. Вдруг, как на грех, появляется старуха и поднимает шум. - А что она потом сказала? - Когда? - Когда ты ее поколотил. - Просила прощения. Упрашивала, чтоб я ее не бросал. Клялась, что покончит с собой, если я уйду. Знаешь что, давай прошвырнемся! Еще нет двенадцати. Они прошлись по молу. Луиза повисла на руке Малыша Луи, а он, сунув руки в карманы, нарочно делал большие шаги, чтобы заставить ее семенить, - пусть помнит о его превосходстве. Они шли молча, сталкиваясь с людьми, чьи лица с трудом можно было различить во мраке, иногда останавливаясь, чтобы посмотреть на освещенную виллу или затормозившую машину. И вдруг ни с того ни с сего Малыш Луи выпалил: - Жэн и вся его бражка - круглые идиоты. У него накипело, и это прорывалось постепенно, в сумбурных фразах: - Всегда у них так будет... А все оттого, что ума не хватает... Из них всех стоящий парень один Лионец, потому что у него есть опыт. Но и этот думает о себе, что он пуп земли. - Как тебе кажется, мы на нее не нарвемся? - На кого это? - Да на твою старуху. - Можешь не беспокоиться. В эти часы она всегда торчит в казино, но ставит редко и только по сто су... Мне кажется, она скуповата. |
