|
Малыш Луи не прочь был разузнать поточнее, но в эту минуту он уже открыл дверь своей комнаты, где произвели генеральную уборку и даже поставили на стол цветы. - Спать охота, - сказал он, стоя на пороге. - Уже? - Да. Кстати, мне нужен ключ от квартиры. - Я закажу второй. - Хорошо. Спокойной ночи. Он обернулся, подумал и задал вопрос, который пришел ему в голову: - Интересно, сколько стоила зажигалка? - Не знаю. Мне ее подарили. - Кто? Тот, что на портрете? Почему это ее смутило? - Вернее... - Так все-таки тебе ее подарили или ты сама купила? - Я ее купила, когда однажды выиграла в казино. - А ты играешь? - Немного... То есть почти каждый вечер... - Сколько? - Что сколько? - Сколько ты за нее заплатила? - Тысячу четыреста франков. Она стоила полторы, но я поторговалась. Тут он внезапно отрезал: - Спокойной ночи! И, не глядя на нее, закрыл дверь, уселся на железную кровать и стал снимать туфли. Он прекрасно знал, что она здесь, стоит за дверью, прислушиваясь к малейшему шороху, надеясь, что он передумает, но слишком многое было ему здесь не по душе, и он, сердитый, предпочел лечь, погасил свет и долго не закрывал глаза, рассматривая тени двух толстых ступней на яркой полоске, просачивавшейся из-под двери. Глава 3 Когда он вышел из автобуса на Рыночной площади в Йере, с виду это был прежний Малыш Луи - в той же белой кепке, в тех же узконосых туфлях, которые, казалось, едва касаются земли. С обычным для него позерством он окидывал людей небрежным взглядом. Так смотрит кинозвезда на толпу, встречающую ее восторженными взглядами. Проходя мимо пивной, он заметил там за круглым столиком двух парней, с которыми был немного знаком, но не остановился, а только помахал им рукой и пошел дальше, по направлению к улице Рампар. Было два часа дня. Улица, мощенная крупным булыжником, тянулась в гору. Нещадно палило солнце, и Малыш Луи, который не выносил пота, через каждые несколько шагов останавливался. Прохожие теперь попадались все реже, и он уже не старался согнать с лица суровое, недоверчивое, быть может, даже тревожное выражение. Прежде всего, почему Луиза целую неделю не отвечала на его письмо? Кроме того, почему в газете "Пти Марсейе" не появилось условленного объявления: "Продаются красивые голуби. Обращаться..."? Потеряв терпение, он однажды утром позвонил Луизе: в это время она спит и ее можно застать дома. Ему пришлось долго ждать, наконец она сняла трубку, и он с трудом узнал ее голос: - Это ты?.. Какой ты неосторожный! Я тебе напишу. Больше она ничего не сказала, но через несколько дней он получил от нее письмо: "Приходил Жэн и, кажется, был недоволен. Он велел сказать, чтобы ты сидел и не рыпался, пока не позовут. Приезжать сюда не нужно". На улице Рампар вообще не было прохожих. В тени мастерской с синими стеклами что-то строгал столяр. Наконец Малыш Луи подошел к большому дому на углу, ставни в доме были закрыты. |
