- В газетах снова пишут о твоем деле. Пожалуй, понадобятся специальные пропуска на суд. Журналистов собирается приехать такая уйма, что надо будет переоборудовать зал и поставить во Дворце дополнительные телефоны.
Дважды адвокаты грозились отказаться от защиты, если он им не поможет.
- Да идите вы!.. - цинично ответил Луи.
И за пять, и за четыре дня до процесса он не утратил спокойствия. Он был озабочен бытовыми мелочами: велел отнести костюм в чистку, купить новый галстук и три сорочки - ему сказали, что процесс продлится дня три, а уже становилось жарко.
Накануне он позвал тюремного парикмахера и договорился, что завтра с утра пораньше тот подстрижет его и побреет.
Когда адвокаты показали ему многочисленные газетные вырезки, он проявил любопытство не к тексту, а к фотографиям.
- На этой я совсем не похож, - говорил он пренебрежительно.
Или:
- Любопытно, когда они успели меня щелкнуть; даже не знаю, где это было, И вдруг без всякого перехода спросил:
- А мать моя там будет?
- Она вызвана свидетельницей.
- А Нюта?
- Тоже.
- А Луиза?
- Ей послали повестку, но она еще не приехала.
- Ну и ладно, - произнес он, наводя порядок на подоконнике, заменявшем ему стол.
Глава 13
Парикмахер, отбывавший наказание за то, что всадил полдюжины пуль в свою невесту, появился в шесть утра, освещенный солнцем и в игривом настроении.
- Знаешь, сколько понаехало газетчиков? - возбужденно крикнул он, словно предстоял его собственный процесс или большой праздник. - Пятьдесят три!
Он преувеличивал. И все же набралось сорок девять репортеров, из которых двадцать накануне прибыли из Парижа. В роскошных белоснежных отелях на Английской набережной обслуживающий персонал поражался - отчего многие постояльцы поднялись в такой ранний час.
Луи не мог видеть Бухту Ангелов, а в то утро она была цвета лаванды, без единой морщинки, без единого пароходика, куда ни глянь - незамутненная водная гладь.
Парижане восторгались красотой природы и, направляясь во Дворец правосудия, делали крюк, чтобы пройти через цветочный рынок, пестреющий разноцветными гвоздиками.
В маленьких бистро пахло ранним кофе, и поливальная машина медленно лавировала по улицам, когда сорок полицейских в касках и высоких сапогах, шагая в ногу, вышли на площадь и образовали живой коридор на величественной лестнице Дворца правосудия.
Малыш Луи, закончивший свой тщательный туалет, уже трясся в тесном кузове тюремной машины. Самый молодой из конвоиров с любопытством следил за ним через зарешеченное оконце.
Луи провели во Дворец через маленькую дверь, и, пока кругом, как на ярмарке, галдела толпа, он опустился на скамью в комнате, выкрашенной в серый цвет, - что-то вроде полутемного чулана, где ему предстояло ждать начала.
Какие-то люди с нарукавными повязками суетились, словно распорядители на празднике. Другие стояли группами на ступеньках лестницы. Внизу, среди застывших машин, толпа любопытных глазела на полицейских. Приезжали красивые женщины с пропусками и без пропусков.
Те, у кого их не было, атаковали знакомых - журналистов или адвокатов.
На столах для прессы какой-то оборотистый ресторатор приколол фирменные карточки, обещающие журналистам наилучший прием по самым дешевым ценам. |