|
- Тем не менее я отмечаю, что уже с давних пор вы стали завсегдатаем домов терпимости... А адвокат заметил вполголоса: - ..как и добрая половина французов. Луи рассмеялся, но судья не решился призвать его к порядку. - Позднее вы избрали себе иную роль - предпочли быть не просто посетителем, но и жить на содержании у женщин, точнее говоря, за счет их проституции. - Господин судья, - возразил Луи, - я вижу в этом зале не менее десятка лиц, не имеющих другой профессии, однако их не обвиняют в убийстве Констанс Ропике. Все заволновались. Люди стали оборачиваться, смотреть на соседей, и прокурор поспешил прийти на помощь коллеге. - Я прослужил много лет, но впервые сталкиваюсь с подобным цинизмом! - воскликнул он негодующе. - Если бы вас обвинили в убийстве вашей любовницы... - Подсудимый, замолчите! Прошу публику соблюдать спокойствие, или я немедленно велю освободить зал. Охрана, выведите первого, кто нарушит тишину. В конце концов это нестерпимо. На суде мы или на ярмарке? Вспотевший судья, теряя выдержку, пытался восстановить ход мыслей, тогда как Луи оставался неподвижен и спокоен. Взгляд его напоминал тяжелый и печальный взгляд быка, ожидающего бандерильи. - Я поражен, что вы в вашем положении еще пытаетесь острить. Впрочем, дело ваше, но господа присяжные учтут... А Луи вовсе и не пытался острить. Он был очень одинок. Сила была на стороне тех, кто нападал на него. Почти целый год они держали его в изоляции от людей и вели дознание по своему усмотрению. Особенное отвращение вызывало у него то, как они повсюду собирали ничтожные улики и использовали их, прибегая к нечистоплотным приемам. Как можно говорить о том, что в детстве у него перед глазами были только добрые примеры, когда в поселке все знали, какой развратник Дютто, и несколько раз его заставали, когда он заголялся перед маленькими девочками, а также и перед сестренкой Луи? Разве не нарочно Дютто оставлял в комнате зажженную лампу по вечерам?.. Луи хотел бы задать еще один вопрос, раз уж здесь так охотно рассуждают о домах терпимости. Чтобы попасть на суд, требовались специальные пропуска, распределяемые судебными властями. Как же так вышло, что в первом ряду сидело не менее трех содержателей подобных заведений и среди них владелец публичного дома в Йере, не считая дюжины известных сутенеров? И отчего рядом с ними находятся жены и дочери судебных чиновников? Но он, конечно, не задал этого вопроса. Он раз и навсегда принял решение не раздражаться. Только пальцы крепче сжимали перила барьера да кадык судорожно двигался вверх и вниз. - Когда вы встретили госпожу Ропике, то сразу сообразили, какую пользу сможете извлечь из злополучной страсти этой зажиточной женщины? - Госпожа Ропике сама была содержанкой, - уточнил Луи. - Госпожа Ропике была честной вдовой, и ее единственный грешок заключался в пристрастии в звучным фамилиям. Но, согласитесь, это весьма невинная причуда. - Как и получение тысячи франков в месяц от старика, который недавно покончил с собой? Со своего места Луи через головы журналистов смог прочесть фразу, которая тут же появилась их блокнотах: ".невероятный цинизм подсудимого, который..." Какого черта всех делают святыми, кроме него? Разве не слышал он из своей комнаты, какие сцены, гнусные и забавные одновременно, разыгрывались в часы визитов отставного чиновника? И это называется судебным разбирательством!. |
