– Так ты знал это? – задохнулась она. – С самого начала?

Он вяло кивнул, заставляя себя ненавидеть ее. – Зачем спасать меня? – разозлился он. – Ты ведь хочешь разрушить передатчик.

– Не разговаривай, Ник – сказала она заботливо. – Помоги мне доставить тебя в клинику Ворринджера.

– Он ничем не сможет помочь мне.

– Пожалуйста, Ник!

Он пошатнулся, голова крутилась, тело горело. Девушка подхватила его под руки.

– Ты всегда нравился мне, и мы снова будем друзьями, когда ты узнаешь, что сделал Бранд. Но в первую очередь, нужно вернуться на Обанию. Покажи мне, как выбраться из рудников.

Он враждебно посмотрел на нее:

– Чтобы ты показала флоту дорогу сюда?

– Не нужно, Ник! – она закусила дрожащую губу. – Стань сам к управлению, если ты в силах.

Я справлюсь, – хмуро произнес он.

Ни выпил немного воды, и его опять начало мутить. Он сполоснул лицо и кровоточащий рот, шатаясь, подошел к перископу.

Фридония ярким кубиком катилась по черному бархату космической бездны. Бомбардировка еще не началась. Сити‑реактор работал, передатчик Бранда источал мощный поток энергии.

Ник хмуро глянул в сторону Джей Хардин, и девушка в смущении отвернулась. Его усталый мозг с трудом решал сложные задачи астронавигации. Один раз Дженкинс упал на пульт управления, но заботливые руки девушки подхватили его, а голос Джей привел Ника в чувство.

Буксир отклонился от курса, но Ник вовремя заметил ошибку. Он огибал одну шахту за другой, удаляясь от Фридонии так, чтобы проход казался как можно сложнее. Его покачивало, кровь сочилась из носа. Наконец, замигал предупреждающий свет блинкера.

– Мы вышли! – объявил Ник.

Теперь ему хотелось узнать, что сделал его дядя, но опухшее горло надсадно болело. Он снова попытался найти Фридонию в перископ и выяснить, началась ли бомбардировка. Но в линзах была кромешная тьма, которая захлестнула его…

Ник очнулся на больничной койке. Узкая комната с белыми стенами была слабо освещена. Голоса вокруг звучали приглушенно, он почувствовал нежное прикосновение чьих‑то рук.

Один раз его разбудила сестра, делавшая ему внутривенное вливание. Доктор Ворринджер стоял рядом, хмуро наблюдая, как она пытается ввести иглу. В конце концов он забрал у нее шприц, и его ловкие сильные пальцы сразу нашли вену.

Дженкинс хотел узнать, есть ли у него шанс выжить, но боялся ответа. Он попытался спросить, что происходит на Фридонии, но горло болело, и Ник оставил свои попытки. Он лежал, наблюдая, как коричневые капли падали из стеклянной колбы, висевшей над ним. Ник подумал, что скоро ослепнет, и с этой мыслью заснул.

Когда он проснулся, Джей Хардин и Мартин Бранд стояли возле постели. Что бы ни делал Бранд, его никогда не мучило чувство вины. Высокий и подтянутый, в пурпурно‑золотистом одеянии, великий ученый светился радостью победы.

Не зная, как вести себя с Брандом, Ник посмотрел на Джей. Он жалел, что они не были наедине. Вопрос сорвался сам с языка, когда он увидел ее худое бескровное лицо:

– Ты больна? Это радиация?

– Немного, – она пожала плечами. – Но доктор Ворринджер говорит, что он вылечит меня. – Она склонилась над ним и с тревогой добавила: – Он говорит, что тебе нельзя разговаривать, пока он не вылечит твое горло.

«Это значит, никогда», – подумал Дженкинс.

– Но не волнуйся, Ники, – Мартин отбросил назад черные волосы уверенным жестом. В голосе его звучала искренняя теплота, серые глаза сияли.

– Ворринджер сказал, что ты чудесно поддаешься лечению.