– Не разговаривай, – быстро начала она. – Я обещала доктору Ворринджеру, что не буду огорчать тебя, но мне пришлось вернуться. – Голос ее звучал взволнованно и напряженно. – Я все же думаю, что мы можем быть друзьями. Я не хочу, чтобы ты думал обо мне плохо.

Ник слушал, радуясь, что еще может видеть чистые нежные черты ее лица и волну волос. Ему так хотелось забыть, что она погубила дело, за которое он умирает.

– Я сделала то, что считала правильным, – мягко, но настойчиво говорила она. – И мне очень жаль, что мы по разные стороны баррикад, ведь мы всегда нравились друг другу. Надеюсь, что ты попытаешься понять меня.

Ник кивнул, он был почти готов попытаться.

– Теперь ты знаешь, что сделал твой дядя, – голос ее звенел от злости. – Он купил и продал подполье астеритов. Он ограбил Фридонию и инсценировал войну – только для того, чтобы приобрести рынок для сити‑оружия. Теперь я знаю, что война была ненастоящей – но для тысяч убитых она стала страшной реальностью. Теперь все кончено! – она понизила голос, пытаясь убедить его. – Злодеяния твоего дяди заставляют признать, что корпорация необходима. Потому что это выбор, перед которым стоит мир более ста лет: дисциплина и компетентность специалистов корпорации или бездумные капризы таких беспринципных авантюристов, как Мартин Бранд. Разве ты не понимаешь, Ник?

Он кивнул, но не потому, что согласился с ней. Холодное неодобрение на ее лице красноречиво говорило о ее отношении к Бранду. Ник слабо улыбнулся, ощутив необъяснимое облегчение.

– Спасибо, Ник, – она пододвинула стул поближе к кровати и улыбнулась. – Мне бы очень хотелось быть твоим другом. Несмотря на то, что я шпионка. Мне самой это не слишком нравится. Но вспомни: твой дядя всегда был врагом корпорации – врагом всего, за что мы боремся. Он всегда шел на подлость ради любой власти – циничной, без святых идеалов. За ним нужно было следить.

– Это правда, – сказал Дженкинс.

– Но Бранд талантлив, – грусть и восхищение засветились в ее глазах.

– Наверное, он подозревал меня и никогда не посвящал в свои интриги с Гастом, Лазарини и подпольем свободного космоса. Поэтому я думала, что ты с ним заодно.

И даже теперь его удивление не проходило.

– Ты ведь племянник Бранда, – осторожно настаивала она. – Когда ты не пострадал при налете – вернее, я думала, что не пострадал, – стало очевидным, что ты замешан в заговоре. Поэтому я вытащила тебя из тюрьмы с помощью землян, которые работали на нас и полетела с тобой на Фридонию.

Он недоверчиво нахмурился.

– Я полагала, ты займешь место Лазарини, – объяснила она. – Думала, что твой дядя ведет с тобой двойную игру. Когда я освободила тебя, то надеялась, что ты выдашь их план прежде, чем Гаст и Бранд заставят нас подписать соглашение о слияние, которое было хитроумным ходом к сити‑диктаторству.

– Но я ошибалась, – она устало улыбнулась. – Ты не вывел меня на неопознанных захватчиков. Не выдал планов дяди, даже когда мы были на Торе. Ты только завершил передатчик Бранда, что заставило корпорацию согласиться на слияние.

Дженкинс попытался ответить ей.

– Не разговаривай, – остановила его она. – Но освобожденная энергия так же опасна для планов твоего дяди, как и для корпорации. Нам нужно объединить усилия. Бранд, как всегда, получил лучший кусок. Он теперь по сути владеет корпорацией.

– Но Мартин все‑таки не отпетый негодяй, – с надеждой добавила она.