Она онемела. Потом взяла его за руку.

— Марк, скажи, ты ведь выдумал это?

— Нет, — коротко ответил он и рассказал ей всю историю.

— И ты пошел сюда один? — спросила она, когда он закончил. — Ты в это поверил и пошел сюда один?

— Поверил? — он казался удивленным. — Конечно. Я ведь сам видел.

На это было нечего возразить, и внезапно она устыдилась своих сомнений в правоте Мэтта и Бена.

— А ты как здесь оказалась?

Она поколебалась, потом сказала:

— В городе есть люди, подозревающие, что в этом доме живет кто-то. Он может оказаться… — она так и не могла произнести это слово, но он все равно кивнул.

Удивительно понятливый мальчишка.

Опустив все, что она могла бы добавить, она просто сказала:

— Вот я и решила пойти и посмотреть.

— И загнать в него это? — он кивнул на кол.

— Я не знаю, смогла ли бы я.

— Я смог бы, — сказал он спокойно. — После того, что я видел ночью. Дэнни висел у меня за окном, как большая муха. И его зубы… — он потряс головой, отгоняя воспоминание о ночном кошмаре.

— Твои родители знают, что ты здесь? — спросила она, уже зная ответ.

— Нет, — ответил он. — По воскресеньям они гуляют на природе. Иногда я хожу с ними. Сегодня они поехали на побережье.

— Ты совсем еще мальчик, — сказала она.

— Нет. И я ему это докажу, — он посмотрел на дом.

— Но ты уверен…

— Уверен. Разве ты не чувствуешь, что он здесь? Этот дом не вызывает у тебя страх?

— Да, — сказала она честно. Его логику, логику нервных окончаний, было трудно опровергнуть.

— А как мы это сделаем? — спросила она, автоматически доверив ему лидерство.

— Просто пойдем, найдем его и проткнем колом — моим колом — его сердце. Он, должно быть, в подвале. Они любят темные места. У тебя есть фонарик?

— Нет.

— А, черт, у меня тоже, — он топнул ногой. — Ну хоть крест-то есть?

— Да, — ответила она, показывая ему цепочку. Он кивнул и вытащил из-за ворота свой крест.

— Надеюсь, я успею вернуться до приезда родителей, — сказал он сердито. — Я взял его из шкатулки матери. Если она заметит, мне достанется, — он огляделся кругом. Тени начали удлиняться, и они оба почувствовали тревогу.

— Когда мы его найдем, не смотри ему в глаза, — предупредил Марк. — Он не может вылезти из своего гроба до темноты, но может зачаровать тебя взглядом. Знаешь какие-нибудь молитвы?

Они смотрели сквозь кусты на неухоженные лужайки дома Марстенов.

— Ну, «Отче наш»…

— Хорошо. Я тоже знаю. Скажем ее, когда будем загонять кол.

Он заметил на ее лице тревогу, смешанную с отвращением, и взял ее за руку.

— Слушай, мы должны. Боюсь, что этой ночью он сожрал полгорода. Если мы промедлим еще, будет поздно. Нужно сделать это как можно скорее.

— Этой ночью?

— Мне снилось, — сказал Марк спокойно, но глаза его потемнели. — Снилось, как они подходят к домам, и звонят по телефонам, и просят их впустить. Некоторые знают, но все равно пускают, потому что это легче, чем поверить во все это.

— Но это только сон.

— Я боюсь, что сегодня многие лежат в постели, закрыв ставни и задернув занавески, и думают, что у них простуда или грипп.