|
То там, то тут лопался баллон аэрозоли или перегоревшая лампочка. Когда он зажег мусор утром, оттуда выбежало очень много крыс, куда больше, чем раньше. Он застрелил три дюжины, и пистолет был горячим, когда он брал его за рукоятку. Крупные твари, некоторые по два фута от носа до кончика хвоста. Любопытно, как их число прибывает или убывает. Зависит ли это от погоды? Во всяком случае, пора уже разбросать отраву. Он не делал этого с 64-го года.
Вон еще одна карабкается на железный барьер, преграждающий путь огню. Дад щелкнул предохранителем и нажал на курок. Пуля лишь опалила крысе шерсть, но вместо того, чтобы бежать, она уселась на корточки и уставилась на него красными глазками. Что она, слепая? — Прощайте, мистер Крыс! — и Дад выстрелил снова. Попал. Крыса потащилась прочь. Дад подошел и придавил ее тяжелым ботинком. Крыса слабо вздрогнула и испустила дух. — Сволочь, — прошептал Дад, раздавив ей голову. Он посмотрел на результат и снова подумал о Рутти Крокетт, которая не носит лифчика. Когда она надевает свитер из тонкой шерсти, то под ним можно видеть ее розовые соски, они приподнимают ткань, и если взять за груди и потянуть совсем чуть-чуть, совсем немножко, эта маленькая сучка просто с ума сойдет… Он взял крысу за хвост и поднял. «Что, если бы ты нашла эту крысу в своем пенале, Рути?» — подумал он. Эта мысль его развеселила, и он хихикнул, мотнув своей вздернутой головой. Он швырнул крысу далеко в груду мусора. В это время он вдруг заметил человека — высокий, очень тонкий силуэт в пятидесяти шагах. Дад сунул руки в карманы зеленых штанов, потом опять вынул. — Мистер, свалка закрыта. Человек повернулся к нему. Лицо его, освещенное отблесками догорающего огня, было спокойным и задумчивым. Волосы седые, прорезанные несколькими черными прядями, зачесанные от высокого лба назад, как у какого-нибудь гомика-пианиста. В глазах плясали красные искры. — Да? — вежливо переспросил человек, и в речи его, хоть и безупречной, сквозил странный акцент. Лягушатник или немец. — Я хочу просто посмотреть на огонь. Это очень красиво. — Ага, — сказал Дад. — Вы здешний? — Я недавно поселился в вашем чудесном городе. Много крыс вы сегодня убили? — Да нет, не очень. Их ведь тут миллион. Скажите, а это не вы купили дом Марстенов? — Хищники, — произнес человек, заложив руки за спину. Дад с удивлением увидел, что на нем черный костюм, с жилеткой и со всем прочим. — Я люблю ночных хищников. Крыс… сов… волков. Здесь водятся волки? — Н-нет, — ответил Дад. — Два года назад в Дарэме подстрелили койота. Вот иногда стаи диких собак… — Собаки, — человек презрительно махнул рукой. — Тупые твари, которые вечно лают от любого шороха. Подлизы и рабы! Давить их нужно. Давить! — Но я никогда о них так не думал, — сказал Дад, осторожно пятясь назад. — Всегда приятно поговорить с новым человеком, но вы знаете, свалка по воскресеньям закрывается в шесть, а сейчас уже девять… — Конечно. Но странный гость вовсе не собирался уходить. Дад подумал, что ему стоит заглянуть в город. Стрэйкера видели уже многие, а второго он видит первым — ну, кроме, может быть, Ларри Крокетта. Придет к этому вонючке Джорджу Миддлеру и скажет так небрежно: я тут беседовал вечером с этим новым типом. С каким? Да из тех, что купили дом Марстенов. Ничего парень. Только говорит, как лягушатник. — А в этом доме еще водятся духи? — спросил он, видя, что человек не трогается с места. — Духи! — он улыбнулся, и в его улыбке было что-то не очень приятное. |
