— Идём, — махнул рукой я Кариму.

Естественно, он меня понял без слов. Мы начали собирать все свои торбы, а затем медленно двинулись вперед.

Без шакти тяжесть сумок была куда ощутимей. Кариму с его комплекцией и вовсе приходилось несладко, он брёл с трудом. Я быстро снял с него сумки: часть забрал себе, часть перевязал веревкой и показал, что их можно тащить за собой волоком. Свои сумки также связал для волочения — идти стало немного легче.

Короткий путь до пирамиды занял слишком много времени. Воздух был сухой, обжигающий — дышать было тяжело, хотелось пить. Но ни Карим, ни я не останавливались.

Дойдя до места, мы, наконец, бросили сумки, попили теплого чая из термоса. Карим достал еще одну куртку, которая была на него велика, но благодаря этому он смог спрятать в длинные рукава окоченевшие и почти не разгибающиеся пальцы.

Жестами я показал Кариму, что нужно обойти пирамиду по кругу. Возможно, другие ее части не так замело снегом. Хотя, если вход с этой стороны, это не будет иметь никакого значения. Но я все же надеялся, что вход не здесь.

Но только мы оказались за снежной насыпью — замерли, озадаченные увиденным.

Монолитная серая гора-пирамида. Ее можно бы было принять за природное образование, если не знать, что это древний источник. Но насторожило нас не это. А то, что с обратной стороны весь путь к проходу был расчищен. Гусеничные следы на снегу явно указывали на то, что здесь была техника, которая и расчистила путь к входу. Мы с Каримом настороженно переглянулись. Он поправил винтовку на плече.

Я осмотрелся вокруг, вглядываясь и вдаль — вроде бы людей нет. И если они тут и были, уехали явно ни с чем. Потому что тяжелую каменную дверь, которую так сразу и заметить было сложно, они не открыли, а только просверлили в ней несколько дыр и, кажется, пытались сделать подкоп, судя по неглубокой яме у двери.

Я спустился вниз, заметил на каменной поверхности несколько глубоких царапин. Ее явно пытались продавить внутрь. Дырки сверлили, вероятно, для видеокамер, я заглянул внутрь — темень.

Карим тоже разглядывал вход, трогал дверь, подналёг, пытаясь ее подвинуть. Конечно же, у него ничего не вышло. Я отыскал зазор, он был такой тонкий, что и лезвие не засунуть. Как же мы ее отопрем, если у тех, кто здесь был до нас, даже с техникой ничего не вышло.

Посмотрел яму, которую они выкопали. Тоже ясно — промёрзлая земля, твердая как гранит, для таких работ нужно что-то очень мощное.

Но в голове крутился другой вопрос. Кому и зачем вдруг пришло в голову здесь копаться? Следы еще не успело замести, а значит, наши предшественники были здесь не так уж и давно.

Ответ тоже пришел сам собой. Вероятно, интерес к пирамидам у землян вырос как раз после того, как они узнали о Хеме и ее источниках. Теперь вот ищут и изучают здесь все пирамиды, какие за века не успели разграбить.

Карим тем временем все пытался открыть дверь — и так и эдак давил на нее, даже приподнять пытался. Лицо у него в этот миг было такое сосредоточенное и недоуменное. Привыкший к сверхспособностям, как к чему-то самому собой разумеющемуся, он сейчас наверняка интуитивно пытался подключиться к ним, но ничего не выходило.

Я похлопал Карима по плечу, несколько раз отрицательно покачал головой, показывая, что не стоит этого делать, потому что так ничего не выйдет. Карим выдохнул, отошел от дверей и принялся согревать дыханием руки.

Я задрал голову, осматривая вершину пирамиды. Ровные плоские грани, и геометрически правильная остроугольная вершина. Вот только, насколько я помнил, пирамиды на Хеме были все с усеченными вершинами.

— Нужно подняться наверх, — показал рукой на вершину Кариму.

Он кивнул, и мы направились обратно к вещам. Так просто по обледеневшей почти вертикальной каменной стене не взобраться.