Иван Бунин. Суходол
I
В Наталье всегда поражала нас ее привязанность к Суходолу.
Молочная сестра нашего отца, выросшая с ним в одном доме, целых восемь
лет прожила она у нас в Луневе, прожила как родная, а не как бывшая раба,
простая дворовая. И целых восемь лет отдыхала, по ее же собственным словам,
от Суходола, от того, что заставил он ее выстрадать. Но недаром говорится,
что, как волка ни корми, он все в лес смотрит: выходив, вырастив нас, снова
воротилась она в Суходол.
Помню отрывки наших детских разговоров с нею:
-- Ты ведь сирота, Наталья?
-- Сирота-с. Вся в господ своих. Бабушка-то ваша Анна Григорьевна куда
как рано ручки белые сложила! Не хуже моего батюшки с матушкой.
-- А они отчего рано померли?
-- Смерть пришла, вот и померли-с.
-- Нет, отчего рано?
-- Так бог дал. Батюшку господа в солдаты отдали за провинности,
матушка веку не дожила из-за индюшат господских. Я-то, конечно, не помню-с,
где мне, а на дворне сказывали: была она птишницей, индюшат под ее
начальством было несть числа, захватил их град на выгоне и запорол всех до
единого... Кинулась бечь она, добежала, глянула --да и дух вон от ужасти!
-- А отчего ты замуж не пошла?
-- Да жених не вырос еще.
-- Нет, без шуток?
-- Да говорят, будто госпожа, ваша тетенька, заказывала. За то-то и
меня, грешную, барышней ославили.
-- Ну-у, какая же ты барышня!
-- В аккурат-с барышня! -- отвечала Наталья с тонкой усмешечкой,
морщившей ее губы, и обтирала их темной старушечьей рукой. -- Я ведь
молочная Аркадь Петровичу, тетенька вторая ваша...
Подрастая, все внимательнее прислушивались мы к тому, что говорилось в
нашем доме о Суходоле: все понятнее становилось непонятное прежде, все резче
выступали странные особенности суходольской жизни. Мы ли не чувствовали, что
Наталья, полвека своего прожившая с нашим отцом почти одинаковой жизнью,--
истинно родная нам, столбовым господам Хрущевым! И вот оказывается, что
господа эти загнали отца ее в солдаты, а мать в такой трепет, что у нее
сердце разорвалось при виде погибших индюшат!
-- Да и правда, -- говорила Наталья, -- когда было не пасть замертво от
такой оказии? Господа за Можай ее загнали бы!
А потом узнали мы о Суходоле нечто еще более странное: узнали, что
проще, добрей суходольских господ "во всей вселенной не было", но узнали и
то, что не было и "горячее" их; узнали, что темен и сумрачен был старый
суходольский дом, что сумасшедший дед наш Петр Кириллыч был убит в этом доме
незаконным сыном своим, Герваськой, другом отца нашего и двоюродным братом
Натальи; узнали, что давно сошла с ума -- от несчастной любви -- и тетя
Тоня, жившая в одной из старых дворовых изб возле оскудевшей суходольской
усадьбы и восторженно игравшая на гудящем и звенящем от старости фортепиано
экосезы; узнали, что сходила с ума и Наталья, что еще девчонкой на всю жизнь
полюбила она покойного дядю Петра Петровича, а он сослал ее в ссылку, на
хутор Сошки. |