— Думаю, что я дал бы стране технологию кислородного дутья при производстве стали. После войны ваше изобретение «изобрели» заново, но уже на Западе. Не мне вам рассказывать, какой это произвело революционный прорыв, да что там, настоящий переворот в сталелитейной промышленности.

— Пожили бы вы в моё время. Я с сорок шестого года, и до самой смерти Сталина был под домашним арестом. Семь долгих лет. Тогда мои установки могли бы нас в лидеры мировой экономики вывести, а потом стало поздно. Берия мне жёстко отомстил за отказ участвовать в «атомном проекте». Сначала мои установки государственная комиссия не пропустила к выпуску, а потом меня и вовсе от науки отстранили.

— Значит, на Сталина обиделись? Я думаю, что к концу войны он вами тоже был не совсем доволен. Кому многое позволено, с того и спрос иной. А про кислородное дутьё… Так я знаю, где и когда в СССР с ним в довоенное время экспериментировали. Нынче с «Красным Сормово» мы тесно сотрудничаем. Ложка дорога к обеду. Сталину сталь нужна была во время войны. Много, быстро и особых сортов. Это же тысячи дополнительных танков и артиллерийских стволов. В полтора раза больше стали, особенно необходимых армии ферросплавов. Индустриальный прорыв, и уверенность в послевоенной экономике.

Наш разговор прервало лёгкое постукивание, а потом дверь открылась и в комнату вошла Хозяйка. Строгое вечернее платье, сложная прическа, идеальная осанка, туфельки.

— Что это вы тут расшумелись так? Дорогой, ты не забыл, что доктор рекомендовал тебе ежедневные прогулки, — женщина, мимолётным кивком показала мне, что заметила, как я встал с места и поприветствовал её, в офицерском стиле склонив и подняв голову, и изобразив щелканье каблуков.

— Аннушка, я сегодня прогулку, пожалуй, пропущу. Что-то мне с утра нездоровится, да и беседа у нас очень уж интересная, — академик живо вышел навстречу супруге, и взял её за руки.

— Да что же это такое. Молодой человек, ну хоть вы мне помогите, — делая вид, что сердится, повернулась ко мне женщина, вовлекая меня в шутливую семейную перебранку. Пётр Леонидович тут же представил нас друг другу, и они оба замолчали, с интересом ожидая моей реакции. Спевшийся семейный дуэт.

— Анна Алексеевна, да я с удовольствием помогу Петру Леонидовичу, а беседу можно и во время прогулки продолжить, если он не возражает, — я с простодушным видом развёл руки в стороны, показывая, что особых причин менять из-за меня сложившийся распорядок, как бы не существует. Кроме того, у меня появилась отличная возможность сменить крайне неприятную тему разговора.

— Вот видишь, дорогой… — жена академика повернулась к мужу.

— Анечка, это ты сейчас на его честно вытаращенные глаза купилась? Ты поверь мне, этот парень не так прост, как кажется. Моё чувство интуиции просто вопит о том, что у него уже готов какой-то трюк, после которого он в очередной раз окажется на белом коне, — учёный прервал супругу, с интересом ожидая моих дальнейших действий.

— Ну, так не интересно. Анна Алексеевна, как вы с ним живёте только. Он у вас всегда знает всё наперёд? — принимая игру, я под эти слова подошёл ближе к семейной паре, — Пётр Леонидович, можно ваши руки на несколько секунд, — прикрыв глаза, подлечил академика Малым Исцелением, — Пожалуй, достаточно. Возвращаю бывшего недомогающего в ваши руки. По секрету могу сообщить, что больше никаких причин отлынивать от прогулки у моего пациента не существует, — шутливо расшаркался я перед женой академика.

— И что сейчас было? — поинтересовался Капица, удивлённый моим поведением и словами.