Давила внезапно справился с приступом горячности, едва не перешедшим в бешенство. Посмотрел на Эдиков кукиш спокойно, даже с некоторым удовлетворением, отодвинул его ладонью в сторону.

– А на твои денежки и так скоро лапу наложат, ‑ произнес он дружелюбно.

– Кто это?!

– А не все ли равно кто. Найдется кому. Возьмут тебя, милый мой, за шкирку и заставят работать на дядю. Как вол будешь работать, а относиться к тебе будут, как к дойной корове. И это еще будет лучшим вариантом развития событий. А в худшем… ‑ Давила провел рукой по горлу. ‑ Сделают тебе харакири. По?русски. Или даже по?кавказски. Ржавым топором и без анестезии.

– Да ладно пугать?то… С чего это ты так решил?

– Потому что ты ‑ размазня! Ты беззащитен, как мальчик в песочнице. Ты делаешь деньги ‑ сотни тысяч баксов ‑ и думаешь, что это останется незамеченным?! Тебя уже засекли, пентюх! Думаешь, почему я тебя на разговор сюда вытащил? Кто заступаться?то за тебя будет?

– Есть кому…

– Некому! Нет у тебя никакой «крыши»! Ни черта у тебя нет, кроме непомерного гонора и надежды на то, что авось обойдется!

– А ты откуда знаешь!

– Знаю, ‑ заявил Давила. ‑ Все я знаю про твои художества! И не только я. Да весь твой НИИ давно уже кипит гневом народным. Революционная ситуация там назрела! В курилках обсуждают каждый твой неправедно заработанный доллар. Сотни голодных инженеров готовы идти штурмом на твою хренову лабораторию, чтоб разнести ее на кусочки…

– Кретины! ‑ заорал Эдуард. ‑ Бездельники! Им не в институте, им в колхозе работать! Ничего они мне не сделают! Никто меня не тронет! Да я им башки… Кто тебе это сказал?

– Чеботарев. Василий Леонидович. Знаешь такого?

Слова эти произвели магическое действие. Пыл Эдика резко угас. Очевидно, источник информации заслуживал уважения.

– Сволочи… ‑ Эдик опустил голову. Сжатые кулаки его, лежащие на столе, мелко тряслись. ‑ Сволочи, какие сволочи! Быдло… Быдло…

– Быдло, говоришь? ‑ Глаза Давилы превратились в узкие щелки. ‑ Это кто ‑ быдло?! Марков, который бескорыстно подарил тебе четыре собственные формулы, на которых ты сварганил свою кандидатскую? Протасов Виктор Иванович, который двигал тебя, молодого и талантливого, который нянчился с тобой, помогал тебе прошибать советские дубовые инстанции, чтобы утвердили твои изобретения? Душевнейший Курякин собственной персоной, членкор, гранд отечественной науки, который не поехал на симпозиум в Риме, чтобы послать туда тебя? Это они ‑ быдло? Или Яшка Гительсон, без которого из тебя был бы программист ‑ как из меня балерина? Который до сих пор отлаживает тебе программы, а ты даешь ему копейки, пользуясь тем, что он ‑ полный пентюх, хоть и еврей…

– У меня все деньги уходят на аппаратуру…

– Аппаратура, значит? ‑ Жуков упер руки в боки. ‑ Аппаратура! ‑ произнес он патетически. ‑ Дело хорошее. А то, что Марков лежит в больнице с гангреной ноги, ‑ это несущественно. И никакой надежды на улучшение, потому что у него запущенный диабет, а денег на лекарства нет. Одну ногу ему уже отрезали, теперь вторую резать собираются. Какой пустяк! Или вот Протасов, бывший твой начальник отдела, ныне пенсионер. Два инфаркта, пенсия с гулькин нос, ныне большой специалист по собиранию пивных бутылок. По сравнению с твоей аппаратурой ‑ сущая ерунда! Сам виноват, нечего было коммунизм строить. А Яшку?то ты за что так? Его же обижать грех ‑ вроде как ребенка. Башка у него гениальная, а к жизни нашей он совершенно не приспособлен. Даже в Израиль свой свалить не может, потому что документы не в состоянии оформить.

– Водки… ‑ хрипло произнес Эдуард.