– Тогда я о своем скажу. ‑ Давила уже снова деловито наливал водку. ‑ Друзья мои, моя мечта ‑ процветающая, богатая Россия! И не через сто лет! И даже не через двадцать! А через пять?десять лет! ‑ Давила взмахнул взволнованно стопкой ‑ так, что водка плеснулась на скатерть. ‑ Вот вы представьте ‑ предположим, аэропорт Шереметьево. Приезжает к нам какой?нибудь иностранец. К примеру, немец. Некий, предположим, Рихард Швайнер. Или Шрейдер. Не важно. Глядит он на Москву и думает: «Вот, живут же люди… Не то что у нас, в засраной, бедной Германии!» А в России?то красота! Никаких, понимаешь, нищих, никакой безработицы! Рубль горд и устойчив! Сияющий монорельс молнией проносит обалдевшего немца над красавицей столицей. Лето… Дома, похожие на сады Семирамиды. Прозрачные, хрустальные воды Москвы реки, в которых удочками ловят осетров. Бесшумные вереницы электромобилей ‑ лучших в мире российских электромобилей ‑ цветными драгоценными камнями блестят в лучах солнца! И улыбки девушек ‑ счастливых, что живут в самой лучшей, самой богатой стране ‑ стране веры и разума, силы и достоинства. В России…

– Браво! ‑ Эдик громко захлопал в ладоши, потерял от такого сложного движения равновесие и частично завалился на бок. ‑ Браво, браво! Илья! Т?ты ‑ гений!

– Осетров не ловят на удочку, ‑ негромко, напряженно сказал Николай. Глаза его потемнели. ‑ Но в остальном неплохо, Илья, неплохо. У тебя недюжинный творческий потенциал. Главное ‑ мечтать в правильном направлении, без всяких оппортунистических уклонов. Утро красит нежным светом стены древнего Кремля. Илья Жуков мечтает о хороших временах ‑ красиво, романтично мечтает, просто завидки берут. Помню я такие времена. Были они не так давно. В городе?герое Москве. Я помню, как приехал в первый раз в Москву в семьдесят пятом году. Подростком еще. Чуть в обморок не упал, когда увидел в магазине десять сортов колбасы. А здесь, в советском городе Верхневолжске, я стоял в те времена в очереди за плавлеными сырками. По две штуки в одни руки. Не помнишь такое? Забыл уже…

– Ты меня с коммунистами не равняй! ‑ Жуков мотнул лысой башкой. ‑ Где они, коммунисты твои? Перестроились все быстренько. Раньше хапали именем развитого социализма, теперь ‑ именем рыночной системы. Только не рынок это. Это несколько крупных бандитских кланов и сотни мелких периферийных кланчиков, которые разделили уже давно нашу страну между собой ‑ и имущество, и денежные потоки. И делиться ни с кем они не собираются. Ты что думаешь, я о всеобщем равенстве пекусь? Да плевать мне на него. Не может быть всеобщего равенства. Только вот неравенство сейчас слишком уж вопиющее, неприкрытое, как порнография самого отвратного пошиба! Революции я боюсь. А нынешнее развратное положение в России кончится новой кровавой революцией, помяни мое слово! Те, кто нахапал, свалят из страны в мгновение ока и будут жить долго и счастливо. Говорить о взбунтовавшемся быдле и изгнанном, страдающем цвете нации. Тем же, кто остался здесь, придется начинать заново. Собирать снова все по крохам. Сколько можно наступать на одни и те же грабли?

– Дорога, по которой идет Россия, выстлана граблями, как гравием. У тебя что, есть какой?то рецепт, как избежать этого?

– Есть.

– Какой?

– Есть, есть, говорю тебе!

– Ну, что у тебя там за идеи? Давай выкладывай! Перекрыть утечку капитала за границу? Прекратить хождение доллара в России? Выплатить зарплаты и пенсии? Запретить быть бандитом? Что еще?

– Это все детали. Детали. Экономические, социальные. Для грамотного в экономике человека и так понятно, какие меры предпринять. Проблема в другом. Какую бы хорошую экономическую программу человек ни составил, осуществить ее не удастся. И чем лучше и яснее эта программа будет, тем быстрее ему свернут голову.