— Дорогой мой…

— Что? — тоже явно сонным голосом спросил он.

— Будь завтра, пожалуйста, поосторожнее, ладно?

— Буду, буду, не беспокойся.

Послышался громкий звук чмокающего поцелуя. Я бросил взгляд на наручные часы — двадцать минут четвертого, — дал им еще ровно десять минут, затем на цыпочках подошел к окну и осторожно, очень осторожно, стараясь не производить ни малейшего звука, опустил запорные болты и открыл правую половину. Причем делал это как можно медленнее, поскольку на улице дул легкий ветерок, а мне совершенно не хотелось, чтобы сквозняк, даже самый небольшой, случайно открыл дверь в спальню, пока я все еще здесь. Затем выбрался на балкон…

Мой прыжок на крышу террасы метров с полутора оказался практически бесшумным. Гораздо труднее было потом. Дело в том, что я не очень-то большой мастак лазить. Ни вверх, ни вниз. Впрочем, иного выхода все равно не было, поэтому я, мысленно перекрестившись, с замирающим сердцем осторожно вскарабкался по боковому ограждению террасы, еще более осторожно и с еще более замирающим от страха сердцем перебрался на соседнее персиковое дерево, а уж с него по длинным свисающим веткам спрыгнул на землю.

Слава богу, мне все-таки удалось пробраться в мою комнату незамеченным. Хорошенько почистившись и сменив рубашку, я тут же спустился во двор, прошел к стоявшей у лестницы на террасу машине и поставил ее в гараж.

Господи, да заметь я тогда, что обшивку дверей уже снимали, а потом поставили снова, дела у всей этой компании — Вальтера К. Харпера, Фишера, мисс Липп и Миллера — пошли бы совершенно иначе! Но я не заметил. Вернее, просто не обратил внимания. Тогда мне было не до этого. Я изо всех сил старался вести себя как обычно и не привлекать к себе ненужного интереса. Загоняя машину в гараж, я показывал всем, что я не в доме, а на улице. Так сказать, занят своим законным делом, только и всего…

Покончив с машиной, я отправился прямо на кухню, где, как и следовало ожидать, никого не было, нашел бутылку бренди Гевена, сделал из нее пару щедрых глотков, закурил сигарету… Затем, окончательно успокоившись, снова вышел на улицу и неторопливо, будто решил прогуляться по свежему воздуху, спустился вниз, на дорогу.

Светло-серый «опель» стоял совсем недалеко от рыболовного пирса. Я ленивой походкой подошел, увидел, что сидевшие в нем мужчины внимательно следят за мной. Проходя мимо них, я, не поворачивая головы, негромко, но отчетливо произнес всего одно слово:

— Туфан.

И пошел дальше. Пройдя всего несколько шагов, услышал, как одна из дверей машины тихо открылась и из нее кто-то вышел. Через несколько мгновений он уже медленно шагал рядом со мной.

— В чем дело?

Это был смуглый мужчина в светло-желтой рубашке с большими накладными карманами, застегнутыми на светленькие пуговички, и тяжелым, пристальным взглядом полицейского опера. Нет, нет, пожалуй, скорее офицера секретной службы, который к тому же совсем неплохо говорит по-французски, в отличие от обычных полицейских.

— Передайте, что завтра должно произойти нечто опасное, — ответил я. — Пока не знаю, что именно, но, боюсь, это должно произойти. Мне удалось подслушать часть их беседы. Незамедлительно проинформируйте об этом майора Туфана.

— Конечно же проинформируем. Почему за рулем «линкольна» сегодня утром были не вы?

— Они сказали, что сегодня обойдутся без меня. Куда они поехали, вы знаете?

— Да.