– Мой муж.

– Да. Ты, кажется, забыла о нем? – Мэйс горько рассмеялся и повел ее к повозкам.

И они продолжили путь. Эмери по-прежнему шла рядом с Босси, чтобы не выпускать корову из вида. Казалось, что остановки у горячих источников вовсе не было, не было и смерти Мартина, не было Мэйса, обнимающего ее… Между тем Босси все слабела и слабела.

Эмеральде казалось, что ноги ее больше ей не принадлежат. Они перестали ей повиноваться. В любую минуту она могла упасть прямо на камни, прямо на скелет погибшего вола, на песчаную дюну. Но если она упадет, то подняться больше не сможет. Надо идти, надо идти, тупо повторяла она себе.

– Эмеральда, не смей падать! – закричал Бен, пригрозив ей плетью, будто она была одним из ослабевших волов.

Она посмотрела на него, слишком измученная, чтобы отвечать.

– Я сказал, иди! Нечего падать на меня! И в повозке ты не поедешь, как бы ты ни устала.

– Я не прошу везти меня в повозке.

– Можешь и не пытаться.

Бен снова поднял плеть. В лунном свете Эмери видела кровь на спинах волов.

– У них спины кровоточат, – прошептала она пересохшими губами.

– Ничем не могу помочь. Мы должны идти. И они это знают, как и я. Если тебе претит это зрелище, можешь не смотреть.

– Ладно.

Эмери больше не чувствовала себя человеком. Тупо, без мыслей шла она вперед, таща за собой корову. И снова звуки ударов преследовали ее. Их было много, слишком много. Все эмигранты хлестали своих волов.

Она подошла к повозке Вандербушей, чтобы посмотреть, как там Кальф. Труди и Кэтти шли рядом. Труди почти тащила на себе сестру. Она выглядела изможденной до предела и казалась старше, возможно, из-за того, что ее роскошные волосы были спрятаны под чепцом.

Гертруда сидела в повозке. Малыш спал у нее на груди, головка его вздрагивала в такт движению повозки.

– Как малыш? – спросила Эмеральда. Гертруда убрала прядь волос со лба.

– Он немного поплакал, но сейчас ему хорошо. Как корова? Жива?

– Да, я покормила и напоила ее. Но она слабеет.

– Этого-то я и боялась. Не знаю, что мы будем делать, если она падет.

Женщины переглянулись, и Эмери ушла. Она почувствовала, что Гертруда пыталась подготовить ее к тому, что Кальф может умереть.

Эмери вела корову и гладила ее огрубевшую спину. Босси шла медленно, на спине ее выступил пот. Она закатила глаза.

– Ты хочешь пить? – прошептала Эмери. – Я дам тебе воды.

Она подошла к повозке, достала полное ведро и поставила его перед коровой. Босси жадно пила. Эмери смотрела на нее, молясь о том, чтобы вода вернула ей силы.

– Что ты делаешь, дура! – Бен подошел сзади и отнял у нее ведро. – Вода нужна нам!

– Она нужна и Босси! – закричала Эмери. Она схватилась за ведро. Они смотрели друг на друга, никто не отступал.

– Я не позволю тебе тратить драгоценные запасы на твою корову! Она на последнем издыхании! И все равно вот-вот подохнет!

– Она не подохнет! Она наберется сил. Ей просто надо попить!

– Эмеральда, нам нужно поить сильных животных, тех, что будут тащить повозку! Слабые – лишняя обуза. Корова подохнет, и ты это знаешь.

– Нет!

– Хочешь ты это признать или нет, милая женушка, но она сдохнет. Она падет с минуты на минуту, и, если ты напоишь ее, она сдохнет с ведром воды в брюхе. Той воды, что может не хватить нам.

– Я могу не пить. Я… я больше не буду пить. Пусть Босси пьет мою воду. Ребенок – вот о ком я забочусь.