Ну, с Богом!

Встали и пошли потихоньку за урядником.

Недолго шли, к самому берегу подходить не стали, а затаились в густой траве. Чуть погодя донесся топот скачущих лошадей, а потом удалился.

— Шибаевские подтянулись, а Дуговские давно здесь. Ворпников повязали, их двое было, а фонарь оставили на месте, — донёсся тихий шёпот. И снова всё стихло.

Пока ждали, Гриц ворочал в голове мысли. Хитрый народ эти казаки. Сообразили, что сельджуки провели разведку боем. Отдали на убой в лунную ночь несколько десятков городских бандитов, чтобы оставшиеся на судне наблюдатели смогли разглядеть, как построена здесь оборона. Как быстро прибывает помощь, искусны ли бойцы и как они организованы.

Теперь же, наверняка, прибудут добрые бойцы с хорошим дорогим оружием и в доспехах. Вот им-то и приготовлена на берегу достойная встреча. Причем, несомненно, захват корабля — одна из главных задач. От его продажи можно хорошие деньги выручить.

Ну, где же он? Неясная тревога поднялась откуда-то из глубины. Ведь поминали, что голытьбу ту, что прошлый раз приходила, визирь мог перевешать. Выходит, не малой шайки, а всего султаната это дело касается. То есть сила с моря может прийти большая. Хотя, говорили же, что видели парус, а не паруса. Не может корабль с одной мачтой быть большим.

Неясный в свете звёзд силуэт придвинулся со стороны моря и оттуда же донёсся голос:

— Как дела, Лимо? — по сельджукски, естественно, но Гриша разобрал.

— Всё тихо, Чёрный. Можете выгружаться, — донеслось со стороны берега, откуда-то правее, чем залегли казаки. Как живая встала перед глазами картинка — пленник с кинжалом у горла вводит в заблуждение своих товарищей, чтобы спасти свою жизнь.

Тем временем неясный силуэт расширился, что указывало на поворот судна бортом к суше, потом раздалось два всплеска.

«Якоря бросили с носа и с кормы, тут всё понятно», — успел подумать царевич, и увидел, что вдоль борта шевельнулось несколько бледных, чуть различимых всполохов.

«Фитили подносят к пушкам», — понял он. — «Через открытые порты видны освещённые ими предметы»

— Ложись! — и распластался, вжимаясь лицом в землю.

Грохот выстрелов, вспышки, визг над головой, звон металла по металлу — картечины попадали в панцири.

— Васька, Федотка! Тикаем!

Подхватились и бросились бежать без оглядки, слыша за спиной, как артиллерийская прислуга перезаряжает орудия, и стонут посечённые картечью казаки. Оглянулись, отбежав, и во вспышках второго залпа разглядели выходящие из-за корпуса шлюпки с пехотой, казаков, отступающих пытаясь сохранить порядок. Как раз их и снесло свинцовой метлой.

Конюх-то и князь не просто распластались по команде царевича. Он их головы своими руками в траву втискивал. А остальные наверняка приподнимались, вглядываясь вперёд, так что досталось им свинца.

Лошадей своих разыскали там, где оставили. В стойлах. Людей в станице не было — чад и домочадцев своих воины отослали в безопасное место ещё перед сшибкой, а сами или погибли, или угодили в плен, потому что мало кто мог оттуда уйти с неповреждённой шкурой. Федоту, скажем, опять перепало по тому же плечу, что и прошлый раз, а Васька снова захромал, но не велел задерживаться ради оказания ему помощи — значит кровью не истекает.

Возможно, кто-то из казаков тоже сумел в этот раз уйти от гибели, но где их тут встретишь во тьме ночной?

Отъехали немного к востоку и остановились. Здесь на равнине видно далеко. Отчётливо можно рассмотреть корабль, потому что на нём теперь горят фонари. Между бортом и берегом деловито снуют шлюпки.