А вот у них на Ендрике даже это не выходит. Всё не как у людей.

Второй не по правилам экипированный взвод тренировали на оборонительный бой из-за рогаток, частокола, плетня. Натаскивали на защиту редутов или засечной линии, на пальбу с опушки с последующим стремительным бегством в лес. А ещё — фехтованию. Чтобы с саблей отбиться от бердыша или пики немалый навык требуется. Инструкторы из числа старых дружинников, седоусых казаков и сивобородых стрельцов капральское жалование отрабатывали с видимым удовольствием и гоняли рекрутов до седьмого пота.

Стрельбы с закрытых позиций навесным огнём по горлу залива тоже провели ещё несколько раз. Придуманные Натальей прицелы, с которыми можно палить не туда, куда смотришь глазом, потребовали серьёзной учёбы. Однако класть ядра куда нужно стало получаться. Глядя на компактную рощицу всплесков, Гриша невольно тосковал по сельджукским линейным кораблям в качестве цели. С такой точностью они бы теперь все палубы им попроламывали, экипажи повыбили, а потом забрали, что осталось, малыми абордажными командами. Эх, знать бы заранее, да подготовиться так же, как ныне!

Поездка к селитряным копям понравилась Грише больше, чем в прошлый раз. Неопрятных завалов второпях поваленного леса в окрестностях дороги больше не было. Брёвна вывезены, сучья, посечённые на поленья, лежат штабелями, ветви сожжены, а пни корчуют. Пороховыми зарядами, между прочим. Армейские минёры совмещают тренировки и полезное дело. Не иначе — Кондратий придумал такой способ и Тыртова убедил в обоюдной полезности подобных учений.

Полотно дороги теперь идёт заметно ровнее — устроенные в верхних участках холмов траншеи стали глубже, а насыпи в седловинах — выше. И железный обод по стальной полосе идёт совсем с другим звуком.

Посёлки в местах, где с дороги удобно съехать, тоже выглядят оживлённо. Об их приближении красноречиво говорят всходы подсолнухов, тянущиеся вдоль придорожной росчисти — здесь пни выкорчевали ещё зимой. Тепло уже, солнечно. Наталья уселась на козлы рядом с Василием, одетая мальчиком. Она многие вольности себе позволяет, потому что самого царевича краля. Тимоха перебрался на запятки и устроился поверх пристроенного там дорожного сундука. Говорит, что так можно ехать на боку, вытянув ноги. Поэтому в кожаном кузове только Гриша с Агапием поглядывают по сторонам.

А вот и остановка. Тут надо съехать с брусьев и обождать. Впереди ремонт. Оставив кучера дожидаться открытия проезда среди троих тоже задержанных тут возниц, дальше отправились пешком. Ага, вот и землекопы набрасывают грунт на телеги, стоящие длинной чередой. А дальше — обратная картина — сухую, пылящую глину вываливают на насыпь и трамбуют. Судя по всему — крестьяне управились с севом и выбрались на заработки, пока покосы не подоспели.

Ещё пара километров — и придорожный посёлок. Брёвна под навесами, верёвки с развешенным на них мужским исподним, ребятишки носятся. Изба, казарма, сараи. Вправо уходит дорога — разбитая, изрезанная глубокими колеями грунтовка с мутными лужами. Ведь ту деревушку, где жил когда-то Волкер-немчин, они давненько уже миновали, значит тут что-то другое, ранее не примеченное.

— Агапий, Тимофей! Покараульте здесь, чтобы Василий мимо не проехал. А мы поглядим, что там под горой деется.

Гриша, как и подруга, тоже одет мальчиком. Полотняные порты, рубаха. Ноги босые — тепло уже. Только голова у него непокрыта в отличие от Натальи, которая упрятала косу под шапку — обычное «ведёрко», свалянное из шерсти. Могла бы и не трудиться — округлые бёдра натягивают ткань штанов, обозначая весьма аппетитную выпуклость.

А идти по этой дороге неудобно. То и дело под ногами оказываются ветви, набросанные, чтобы колёса не вязли. А вот и просвет впереди. На обширной поляне зелёные всходы, поднявшиеся над чернотой пашни. Вдали изба стоит, белея свежими стёсами, рядом мужики тюкают топорами.