— Я та самая девушка! — Оттолкнувшись одной ногой от края кровати, Кики прыгнула на постель и приземлилась рядом с Монти, но тут же перевалилась на него. Монти почувствовал, как ее босоножка прижимается к босым пальцам его ноги, а гладкий нейлон скользит по его бедру; сиреневый подол задрался, ее губы коснулись его подбородка, длинные волосы разметались по подушке, по его шее и лицу. Он снова вдохнул в себя яблочный аромат ее кожи, запах ее пота, ее сиреневого платьица, ласковую прохладу ее волос.

— Платье помнется, глупышка.

— Я хочу, чтобы оно помялось, чтобы я была твоя помятая Кики и чтобы ты меня раздел!

— Я уже тебя раздевал. Надеюсь, тебе правда показалось, что это было супер. Хотя в какой-то момент мне было не очень понятно, о чем ты думала.

— Я не думала.

— Ну, что ты чувствовала. Очень было больно?

— Нет, нет, Монти, было так здорово… То есть, конечно, больно — но зато так… Ах, Монти, как я счастлива!

— Смотри, не слишком увлекайся своим счастьем, — сказал Монти, отстраняя ее от себя. — Не забывай, о чем я сразу тебя предупредил. Ну-ка, в сторону, дай мне одеться. — Он встал и принялся искать свои брюки.

— Я люблю тебя, Монти, — сказала Кики. — Разве что-нибудь не так?

— Если что и не так, то только со мной, — ответил Монти, затягивая ремень. — Многие сочли бы меня преступником. И если у тебя потом начнутся какие-нибудь неприятности, то это еще больше их в этом убедит. Так что ты уж позаботься, чтобы неприятностей не было, — ради меня. В этом смысле я полагаюсь на тебя, это была часть нашего уговора.

— Я не понимаю… но понимаю, — сказала Кики. — Но что же мне делать, я теперь буду любить тебя вечно.

— Девушка в твоем возрасте не может знать о вечности.

— А я могу знать. — Кики уже стояла около кровати. Ее сиреневое платьице и правда немного примялось. — Я знаю.  Я девушка не такая, как все.

Монти шагнул к ней, взял ее за плечи и заглянул в глаза — большие темные средиземноморские, африканские глаза, в самой глубине которых переливались красные текучие искорки.

— Да, ты не такая, как все, — сказал он. — Поэтому я и пошел на риск. Я передал тебе часть своей боли. Знаю, что люди не должны этого делать, но они сплошь и рядом это делают. И я тоже сделал это, Кики, — причем сознательно. Я принес тебя в жертву, потому что ты не такая, как все, потому что в нужный момент ты так неожиданно оказалась рядом со мной… и потому что тебе дана власть изменить мою жизнь.

— И у тебя теперь будет меньше несчастья?

— Может быть. Да.

— Значит, у меня будет больше несчастья, — сказала Кики. — То есть если ты правда… не разрешаешь мне тебя видеть… Хотя если теперь у тебя останется меньше несчастья, то я за это стану счастливее.

— Меньше, девочка моя, по количеству, зато оно будет самой высшей пробы. И закончим на этом. Все, тебе пора.

— Нет, нет, Монти, пожалуйста! Больше ведь у нас никогда не будет, как сегодня!

— Я знаю, — сказал он. — Думаешь, меня это не печалит? Потому я и прошу тебя уйти как можно скорее.

— Но ты… мы же увидимся с тобой снова… Не может быть, чтобы никогда в жизни… Ах, Монти, я чувствую так ужасно!..

— Думаю, увидимся, почему нет? Но все это  должно пройти.

— Это не пройдет никогда!

— Ничего, не грусти. Боль, которую я тебе причинил, чистая — может быть, самая чистая боль в твоей жизни.