— А я решил вам снег почистить, Настасья Капитоновна. А то смотрю — двор-то у вас не чищен.

— Чисть, если решил, — хмыкнула Настасья Капитоновна. — Надо ж на обед-то заработать.

Захар ухмыльнулся, уже привычно подмигнул Уле — и вышел за дверь.

***

Настасья Капитоновна чистила картошку.

— Вот одного я не понимаю, — Настасья Капитоновна ловко орудовала ножом.

— Чего? — Ульяне было поручено нарезать остатки буженины и колбасы.

— Да вон, — бабушка качнула головой в сторону окна. Там, за окном, было видно, как Захар чистит снег. Практически так же, как в первый день приезда Ульяны сюда. Только в этот раз он одет — правда, без верхней одежды, но, по крайней мере, в штанах и толстовке. — Уже за тридцать, здоровый, видный — и холостой. В наше время это значило только одно. Точнее, два.

— И что же? — у Ули екнуло сердце. Ей казалось сочень волнительным говорить с бабушкой о Захаре.

— Так либо ходок, который ни одной юбки не пропускает — таким зачем жениться? Только горе женщине принесет. Хотя бабы дуры, бывает, и выходят за таких замуж, думают — он же ради меня изменится. А только кобелиную натуру не переделаешь.

— Думаете, Захар такой? — Уля старалась, чтобы голос ее звучал нейтрально.

— Так в том-то и дело, что не такой! — Настасья Капитоновна сердито плюхнула картофелиной в кастрюлю. — У таких мужиков и глаз особый, масляный. Ну на меня-то таким чего смотреть, — я картошка сморщенная, но ведь он и на тебя так не смотрит. А был бы кобель — уже он бы по-другому смотрел. По-кобелиному. Если б он так на тебя смотрел — я б тебя с ним никуда не отпустила.

«Угу, Захар не смотрит. Он делает», — пронеслось в голове Ульяны. Но вслух этого сказать, конечно, было нельзя.

— А какая вторая причина может быть? — Ульяна вернулась в нарезке колбасы.

— А вторая — если в дело совсем негодный.

— В смысле?

— Ну так это, — Настасья Капитоновна оттопырила большей палец и опустила его вниз. — На полшестого значит.

Нож полоснул по пальцу и оказался неожиданно острым. Уля ойкнула и тут же заснула пострадавший палец в рот. Полшестого у Захара?!

— Ах ты, господи, вот говорила я Захару — не точи так остро, обрежу пальцы! — запричитала Настасья Капитоновна и встала. — Сиди, я сейчас намажу йодом и забинтую.

После Ульяна сидела с замотанным белым бинтом пальцем, полностью отстраненная от домашних хлопот, и наблюдала за тем, как Захар заканчивает чистить снег.

Настасья Капитоновна поставила картошку вариться и тоже села на стол и посмотрела за окно.

— Так ведь нет же там полшестого, — она без предупреждения продолжила прерванный разговор. — Уля кашлянула, а Настасья Капитоновна хмыкнула. — Ну чего ты как девица, поди знаешь, как мужик-то устроен?

— Знаю, — неловко отозвалась Уля.

— Ну вот. Видно же по нему, что и с мужской статью все в порядке. А если мужик не кобелина и в полной силе — то чего он не женат, я не понимаю. То ли бабы все слепые, то ли еще чего. Может, ты мне объяснишь, Уль, как так это у вас получается?

— А я… я не знаю, — пробормотала Ульяна. — Не хочет он, наверное. Жениться.

— Тю! — фыркнула Настасья Капитоновна, встала и пошла к шкафу с посудой. — Его дело мужицкое: быть здоровым — по мозгам и по силе. А остальное — женское дело.