В настоящий момент великий хан был очень далеко. Но когда-нибудь он
вполне может приказать, чтобы дневник Марко перевели и прочитали вслух.
Так что выбор слов требовал большого благоразумия - даже здесь, на этом не
отмеченном на картах островке. А если чтец, запнувшись, попытается слегка
изменить смысл, великий хан сразу заподозрит неладное. Это как пытаться
обмануть его святейшество в вопросах доктрины. Нет-нет, не пройдет. Никоим
образом.
Окунув перо в ягодные чернила, Марко продолжил запись. "Подобные
случаи, полагаю, объясняются самим естеством монголо-татарских воинов. Да,
безусловно, в суровых степях они мчатся, как неистовые ветра, - но вянут
подобно нежным цветкам во влажных тропических джунглях. В своих плотных
кожаных доспехах - когда им не приходит в голову их снять - монголы
пекутся там, словно цыплята в печке. А сняв доспехи, становятся слабы и
беззащитны, как яйца без скорлупы.
Всем известно, что войска великого хана пока так и не покорили Бир-мянь
- несмотря на энергичные атаки лучниками грозных боевых слонов, что возят
на своих могучих спинах целые крепости с вражескими воинами. И хотя
махараджа Чамбы платит великому хану дань, чамбские мятежники все еще
таятся в лесах и, будто бешеные псы, хватают за пятки императорских
сборщиков дани. Подобные бунты не прошли бы безнаказанно ни в четко
очерченных пределах Катая, ни в богатой южной провинции Манзи, где есть
простор для действий степных всадников. Полагаю, тропический климат
подтачивает их силы - как можно со всей ясностью увидеть на этом
злосчастном острове".
Марко прервался, чтобы смахнуть с лица прядь каштановых волос и макнуть
перо в ягодные чернила. Потом продолжил.
"Монголо-татарские воины не приспособлены также и для моря - оттого-то
и не выказывают большого желания покинуть это Богом оставленное место.
Нехватка у них флотских навыков оказалась воистину несчастьем для великого
хана во время отмеченных дурными знамениями нашествий на Чипангу, где
жемчуга алы, как восходящее солнце, а дворцы и храмы крыты чистейшим
золотом.
Известно, что отправленные в первое нашествие 30000 малопригодных для
морского плавания монгольских воинов, а также нерадивых катайских и
корейских мореходов высадились на отделенном от Чипангу необитаемом
островке после того, как мощный шторм разметал их эскадру в лето Господне
1274-е. (Подобно тому как одиннадцатью годами спустя и мы оказались
выброшены на берег этого уединенного острова.) Этим тридцати тысячам
удалось спастись, хитроумно захватив японские корабли, посланные их
уничтожить. Но когда в году 1281-м великий хан предпринял второе нашествие
на Чипангу, флот его действовал еще неудачнее - и я хорошо помню, как..."
- Прекрасно известно, - заметил как-то великий хан в главном приемном
зале Ханбалыка, слегка вороша свою пушистую бородку, - что все люди мне
повинуются. |