Изменить размер шрифта - +
- Интересно, кто это. Или что.  Помнится,  я  читал...  или
слышал... а-а, неважно. В общем, давным-давно было такое стоглавое чудище.
Геракл ему головы отхватывал  -  а  они  тут  же  опять  вырастали.  Н-да,
вырастали.
   Они продолжали устало  тащиться  вверх  по  продуваемой  злыми  ветрами
горной тропе, вдоль ряда низких сосенок. Наконец,  дядя  Маффео,  придавая
мысли брата причудливое продолжение,  заметил,  что  гераклины  отличаются
превосходной шерстью.
   - Роскошная, плотная! А какие из нее капюшоны для  подобной  холодрыги!
На ней даже влага от дыхания не намерзает! Этих гераклинов еще  росомахами
зовут. Так что, мы теперь ищем холм с сотней росомах? Да?
   Марко, в очередной раз подивившись поразительной  логике  своего  дяди,
тяжко вздохнул. А потом ответил, что, по его  мнению,  они  ищут  дверь  с
сотней замочных скважин. Или замочную скважину с сотней дверей. Или...
   Но тут ученый  Ван  Лин-гуань,  порядком  подуставший  и  в  беседу  не
ввязывавшийся, вдруг произнес:
   - Ха!
   Все повернули головы и внимательно на него посмотрели.
   - А что, собственно, "ха"? - осведомился дядя Маффео, нервно подергивая
седеющую бороду.
   - Притча о блаженном Ананде...
   - Блаженном что?
   Марко вежливо вмешался:
   - Это, дядя, один индусский мудрец. Жил еще до  Господа  нашего.  Очень
добродетельный язычник, и теперь он, несомненно, в чистилище, а ни в  коем
случае не в аду. - Про себя Марко добавил, что в чистилище,  должно  быть,
куда приятнее, чем на этой продуваемой леденящим ветром горной тропе.
   Дядя Маффео кивнул.
   - Значит, добродетельный дохристианский язычник? Так? - Теперь он нашел
точку отсчета. - Что, вроде Вергилия? Да? Помнится, я в  свое  время  тоже
штудировал Вергилия. "Arumque..." Да нет  -  что  это  я?  "Anna  virumque
cano", или "О мужах, псах и оружии". Ха, Вергилий. - Тут дядя выдохся.  Да
и замечания на предмет Вергилия истощились. Больше он ничего не сказал.
   А ученый Ван вновь подобрал нить своего рассуждения.
   - По прошествии далее Будды  Шакьямуни,  о  коем,  безусловно,  неверно
будет сказать, что он умер от употребления  в  пищу  свинины,  был  созван
Великий монаший собор. И ученик Ананда туда пришел. Однако у дверей разные
монахи остановили его со словами... - Тут ученый Ван  откашлялся  и  очень
похоже изобразил монотонную речь монаха: - "Собор сей запретен для тебя, о
Ананда, по причине твоего  прежнего  неизменного  пристрастия  к  женскому
телу, каковое, о Ананда, несовместно с путем мудрости  и  познания!"  И  с
этими словами они закрыли дверь перед самым его носом, заперли ее и убрали
ключ. Тогда, произведя шум наподобие громового раската,  блаженный  Ананда
все-таки вошел. Через замочную скважину.
   Какое-то время тишину нарушал только  мерный  стук  шагов  по  ледяному
гравию. А потом дядя Маффео от души расхохотался.
   - Понятно вам? - фыркнул он. - Вот он, ваш добродетельный язычник! Нет,
вы поняли? Поняли? Женщины! Познание! Замочная скважина! Ха-ха-ха!
   Никколо тоже немного посмеялся.
Быстрый переход