|
- Я вижу только этого подростка. - Это мой сын Марко... он здесь, чтобы служить тебе, о повелитель, - с очередным земным поклоном ответствовал Никколо. - Что ж, я ему рад, - с дружелюбной улыбкой заключил Хубилай. Так Марко обрел благоволение в глазах великого хана и служил ему десять с лишним лет, - и, пока оба они взрослели и менялись, росла и крепла их дружба... Поначалу Хубилай удостоил Марко поста сборщика солевого налога в богатой южной провинции Манзи, в людном портовом городе Ян-чжоу, где полноводная река Янцзы, несущая свои воды с запада на восток, встречается с текущим с юга на север Великим каналом. Позднее, обретя уверенность в преданности Марко и обнаружив у молодого венецианца поразительную способность многое подмечать и записывать увиденное, великий хан стал поручать ему особые и конфиденциальные миссии. Такие, как, например, эта... Вот еще одна отравленная стрела пропела свою жуткую песнь над его головой - и Марко в ужасе пришпорил коня... 5 Гу: Исправление. Легкие ветры дуют над безмолвной горой. Опасность; но в конце - удача. Впоследствии Марко никак не мог разобрать, был то голос или прозвучавшая в голове мысль. "На север!" - так это прозвучало. А потом снова: "На север!" Возглас все вторился и вторился: "На север... на север... на север..." - О святой Марк! - взмолился Марко. - О благословенный Сан-Марко, покровитель Венеции и мой тезка! Да где же тут север? И где-то глубоко-глубоко у него в голове низкий, рокочущий бас ответил: "Кости мои следовало оставить в Египте - земле, где я проповедовал". - О святой Марк! О Сан-Марко, твои кости венецианцы забрали на север, чтобы предать погребению под высоким эмалевым алтарем твоей базилики! Так где же тут север? От рокочущего голоса осталась рокочущая тишина - и вновь сменилась рокочущим голосом: "К тем холмам. Петру знакомы их рыбьи очертания. Туда, тезка. Там север". Конечно! Татарин Петр, личный слуга Марко, как никто другой должен знать очертания холмов в этой земле - пусть и не в его родной Татарии, то по крайней мере на две тысячи лиг ближе к ней, чем к милой сердцу Венеции! Отчаянно борясь с поводьями и своим лохматым конем, Марко вскоре увидел на горизонте холмы. Три холма, по форме смутно напоминавшие рыб. |
