Однако ей было трудно представить, что колдовская свора не сделала все возможное и невозможное, дабы поощрить и развить все самое худшее в душе мальчика.

Будучи с ним, она неустанно трудилась над тем, чтобы нейтрализовать это дурное влияние. Она надеялась своей любовью научить сына любить. Она уповала личным примером побудить его быть честным и ответственным. Даже когда он был совсем крохой и ничего толком не понимал, она ежедневно брала его на колени и…

– Миссис Рейли, – тихонько окликнул женский голос.

Розмари повернула голову в сторону двери и увидела привлекательную черноволосую женщину, свою ровесницу… то есть ровесницу себя прежней.

На молодой женщине было что‑то вроде бело‑синей матроски, довольно элегантной и вместе с тем достаточно традиционной, чтобы не шокировать своим футуристичным видом отставшую от моды Розмари. На груди красовался знакомый значок «Я люблю Энди».

Доброжелательно улыбнувшись, женщина представилась:

– Тара Сейц, психологический консультант лечебницы.

Розмари молча сдвинула брови.

– Если хотите побыть одна, я исчезну, – сказала Тара Сейц. – Но мне доводилось разговаривать с людьми, пережившими кому. Возможно, я сумею как‑то помочь вам. Можно мне войти?

Розмари кивнула и сказала:

– Заходите. Только по правде, я не миссис, а мисс. Я в разводе.

Элегантная Тара Сейц изящно опустилась на стул рядом с кроватью, обдав Розмари ароматом «Шанель номер пять». Хотя бы это осталось прежним, подумала та, алчно вбирая ноздрями знакомый любимый запах.

Хорошенькая консультантша опять сверкнула безупречной улыбкой топ‑модели и быстро защебетала:

– Доктор Аткинсон прямо‑таки потрясен тем, как быстро вы набираете нормальную форму. Вместе с доктором Бандху, главным врачом нашей лечебницы, он намерен сегодня же провести кое‑какие анализы и тесты. В случае их положительного результата – а доктор Аткинсон очень надеется на это – вы уже завтра сможете начать курс восстановительной гимнастики, дабы обрести нужную физическую форму. У нас прекрасная группа физической реабилитации.

– И как скоро, по‑вашему… – перебила ее Розмари.

Тара с новой улыбкой замахала руками:

– Ну, это как раз не моя сфера. Сроки вашего пребывания здесь будут определять терапевты. Что до меня, то я, к моему великому сожалению, должна прямо сейчас сообщить вам малоприятное: в данный момент вы потрясены и растеряны, но это лишь цветочки по сравнению с тем, что вы испытаете завтра – по мере того, как будете все глубже и глубже проникаться сознанием, сколько времени вы потеряли. Подобного рода постепенное усугубление стресса характерно для тех, кто пробыл в коме даже относительно недолго. Полагаю, ваша реакция будет развиваться по тому же сценарию, без принципиальных отличий.

"Э‑э, нет, Тара, на это вы не рассчитывайте!» – подумала Розмари. Однако она продолжала внимательно слушать.

– Но уже послезавтра вы почувствуете себя намного лучше, чем сегодня, гарантирую. И затем, с каждым днем, бодрость вашего духа будет неуклонно возрастать. Поэтому завтра, когда вас скрутит всерьез и черные мысли совсем одолеют, – помните, что нужно пережить только одни страшные сутки, а потом вы начнете мало‑помалу выкарабкиваться. Поверьте мне, я не успокаиваю вас, а говорю чистую правду. Коснувшись самого дна, вы обязательно начнете всплывать.

– Хорошо, постараюсь запомнить это, – сказала Розмари и выдавила из себя улыбку. – Спасибо за добрые слова.

– У вас есть сын? – спросила Тара.

– Да, – с горестным вздохом отозвалась Розмари и печально покачала головой. – Ему должно быть тридцать три года. И где он сейчас – можно только гадать.