Плакавшего снова. В этот раз молча, без рыданий и смешных рожиц. У него просто текли слёзы по щекам. А мальчики чуть ли не со всего двора, осыпали его вполне уместными шутками.

Собственно Логран, редко принимавший участие в подобных вещах, не смог удержаться от смеха и пары едких замечаний.

Черноволосому пареньку в тот день повезло, внимание мальчиков переключилось в иную сторону. Парнишка с облегчением выдохнул — зря. Это лишь краткая отстрочка. Дальше будет гораздо, гораздо хуже. И так будет до тех пор, пока плакса не сможет доказать свою силу или свою принадлежность к земле, своей скоропостижной смертью.

Смех и шуточки стихли, взоры ребят обратились к стенам зданий Малого города.

Горько плакавший мальчик выходил из города во двор, в одеянии интересном.

Одежды его богато расшиты серебром и золотом, ткань мягкая и тонкая, очень яркого зелёного цвета. Одного этого хватило, что б смех прокатился по двору чем-то сродни урагану. Ведь все знают — подобная роскошь явный и первый признак невероятной слабости и бесконечной трусости, если конечно, в такой одежде не разгуливает девушка. В этом случае, всё немного иначе.

Он всегда это знал, всю свою жизнь, это истина и бесспорна она…, или нет?

Невысказанная в сторону новичка шутка, застряла в его глотке.

Логран смотрел в пол — он всегда это знал или нет?

Роскошь признак трусости и слабости…, так было всегда? Он не мог вспомнить, попытки сделать это отзывались лишь гулким эхом боевой песни, одной из десятков, что изучались ежедневно с тех пор, как он выбрал оружие.

Он знал это всегда или нет?

Логран ощутил ужас, он поднимался из глубин его души, откуда-то настолько глубоко он шёл, что Логран не мог с этим справиться. Ужас всё нарастал.

Он вспомнил лицо какого-то омерзительного человека со смешным именем — Пиранья…, Пирая…, кажется…, нет, точно нет…, или да?

— Что… — Прошептал он одними губами — всё перемешалось. Воспоминания превращались в какой-то винегрет. В ушах всё звучали отрывки боевых песен, а он не мог понять одного: Он знал это всегда или нет?

Парнишка в богатой одежде прошёл мимо него — слёзы бегут по щекам, тонкие ладошки торчат из манжетных рукавов, широкая юбочка опускается ниже колен, на ступнях изящные туфельки с бантиками, он замирает на месте, он словно оплёван. Он берёт в руки деревянный меч и взрыв хохота сотрясает пространство.

Мальчик видит его и, зачем-то, умоляющим взглядом смотрит он на него.

Слабый, бесполезный, мёртвый мальчик…, а ведь и он тоже таким был когда-то…, или нет?

Он знал это всегда или нет?

Мысль билась в душе, она металась в его голове и всё громче всё раскатистей звучали слова боевых песен в его голове. Ужас пожирал его душу, он проникал всё дальше и дальше.

Логран перехватил взгляд Лида — тревожный, беспокойный взгляд. Лид меняется в лице, удивление близкое к шоку, беспокойство и решимость — он что-то орёт, быстро бежит сюда.

Ужас.

Он знал это всегда?

Почему мёртвый мальчик в юбке так смотрит на него?

Ужас.

Боль и ужас…, голову разрывает на части.

Он знал это всегда или нет?

Ужас.

Тихий рык зарождается в глубине грудной клетки.

Губы поднимаются, оскаливая зубы, в глазах темнеет.

Кто такой Пиранья? Почему он помнит эту слабую слизь и почему ему больно от памяти той?

Ужас…, звуки песен — они гремят подобно грому зимней грозы, великие воины прошлого словно живые стоят перед ним — он знал это всегда! Он жив, он сильный…

Или нет? Он был таким всегда или он был столь же мёртв как мальчик в юбке?

Красная пелена падает откуда-то сверху на его глаза.

— В сторону! Закройтесь бараны!!! — Орёт Лид, широкими прыжками устремляясь к Лограну и окружавшим его мальчикам.