Ландри покачал головой:

— Черт возьми! Ты, может быть, и прав.

— Конечно, я прав, — продолжал бывший нотариус. — Подумай только: если Жан Жеди ничего не украл на улице Берлин, он выйдет из дела белее снега, а тебя засадят на его место. Кажется, ясно?

— Да, конечно. Но тем не менее он должен поплатиться и поплатится.

— Каким образом?

— Ба! Стоит только подумать, и всегда что-нибудь придумаешь.

В эту минуту в залу ввели целую шайку бродяг, и все пустые места на постелях были тотчас же заняты. Ландри и Бриссон должны были закончить свой разговор.

Бывший нотариус скоро заснул, а его товарищ думал всю ночь, составляя план мщения.

Утром, когда сторожа пришли мести залу, двое приятелей возобновили прерванный разговор.

— Тебя сейчас позовут к следователю; надо уговориться заранее. Меня могут наказать только за бродяжничество и ни за что больше. Я отделаюсь одним годом. Ты не будешь говорить обо мне?

— Нет.

— Наверное?

— Будь уверен.

— Ты ничего не скажешь про дело на улице Берлин?

— Ни слова.

— Ты прощаешь Жана Жеди?

— Ни за что в жизни!

— Значит, ты донесешь на него?

— Это мое дело.

— Если хочешь остаться со мной в дружбе, то я советую тебе не заниматься им…

— Однако, черт возьми! — перебил Ландри. — Оставишь ли ты меня в покое?!

В эту минуту дверь в залу снова отворилась, и на пороге появились три сторожа, из которых один держал бумагу, исписанную именами.

Этот сторож, сделав несколько шагов, взглянул в залу и громко произнес:

— Проспер Ландье.

— Здесь, — ответил молодой человек лет восемнадцати, выходя из рядов.

— Бернар Жолье.

— Здесь.

— Клод Ландри.

— Здесь.

И сообщник нотариуса в свою очередь вышел вперед.

Все трое сейчас же были переданы на руки солдатам, которые по лабиринту коридоров и лестниц проводили их в галерею, куда выходят кабинеты следователей.

Клод Ландри шел, опустив голову, погруженный в размышления. Он готовил ответы на вопросы следователя и придумывал средство запутать Жана Жеди в свое дело.

Его позвали первым, солдаты втолкнули его в кабинет, а сами встали сзади.

Следователь сидел за столом. Около него за маленьким столиком сидел письмоводитель, который должен был вести протокол допроса.

Прежде чем начать, следователь взглянул на Ландри: у него был приличный вид, поэтому первое впечатление было благоприятным.

Затем он начал задавать обычные вопросы.

Ландри отвечал самым кротким голосом.

После неизбежных предварительных вопросов следователь наконец перешел к факту, на котором основывалось обвинение.

— Вы обвиняетесь, — сказал он, — в том, что украли шесть пар часов на выставке у часового мастера в предместье Сен-Дени. Что вы можете на это ответить?

— Я отвечу, что виноват, — прошептал Ландри, разыгрывая глубоко огорченного. — К тому же, как мог бы я отрицать, когда часы найдены у меня?

— Действительно, вот они.

— Тем не менее я осмелюсь утверждать, что гораздо меньше виновен, чем это кажется.

Следователь привскочил.

— Меньше виновны, чем кажется? — повторил он, глядя ему в лицо. — Эта претензия по меньшей мере странна. Вас видели в ту минуту, когда вы воровали, а после этого нашли в вашем чемодане украденные вещи.

— Я был не один, господин следователь. Я только смотрел, как другой воровал, но лично не брал ничего.