|
Люди не могут без нее жить. Я думаю, нравственность – это одновременное существование. – Одновременное существование? – Короче говоря, я нахожусь здесь и нахожусь там. Я нахожусь в Токио, и я же одновре-менно нахожусь в Тунисе. Я же упрекаю, я же и прощаю. Что еще имеется помимо этого? Вот те на… – Я считаю, это несколько крайнее мнение. В конце концов, оно строится на основе пред-положения. Говоря строго, если использовать только отдельное понятие «одновременность» – возникнет лишь сплошная неопределенность. – Понимаю. Просто я хочу выразить свое настроение в качестве настроения. Но… давайте закончим этот разговор. Я всю свою молчаливость сполна выговариваю, пропустив несколько стаканов спиртного. – Пиво будешь? – Спасибо, не откажусь. Я принес с кухни шесть банок, а к ним – сыр камамбер. Мы выпили по три, закусывая сы-ром. – Когда ты в последний раз сжег сарай? – поинтересовался я. – Сейчас вспомню… – Он задумался, слегка сжав опустевшую банку. – Летом… в конце августа. – А когда решил жечь в следующий раз? – Не знаю. В принципе, это не значит, что я составляю график, делаю пометки в календаре и сижу, жду прихода того дня. Появится настроение – еду жечь. – Но ведь в тот день, когда есть настроение, не обязательно имеется под рукой подходящий сарай? – Конечно, – тихо ответил он. – Поэтому я заранее выбираю подходящий. – И делаешь запас? – Именно. – Можно еще вопрос? – Пожалуйста. – Следующий сарай уже определен? Он нахмурился, затем как-то всхлипнул и глубоко вдохнул. – Да, определен. Я молча допивал пиво маленькими глотками. – Очень хороший сарай. Давно такого не было. По правде говоря, сегодня я приезжал сюда на разведку. – То есть он где-то поблизости? – Да, совсем рядом. На этом разговор о сараях закончился. В пять часов он разбудил подругу и извинился за неожиданный визит. Несмотря на два-дцать выпитых банок пива, выглядел он абсолютно трезвым и уверенно вывел машину со стоянки. – Поосторожней с сараем, – пожелал я ему на прощанье. – Хорошо, – ответил он. – Как бы там ни было – совсем рядом. – Что за сарай? – поинтересовалась она. – Да так, мужской разговор, – отпарировал он. – Ну-ну… И они вдвоем исчезли. Я вернулся в гостиную и завалился на диван. На столе царил бардак. Я надел через голову оброненную на пол шерстяную кофту и крепко заснул. А когда открыл глаза, дом уже погрузился в сумрак. Семь часов. Комнату обволакивали синеватая темень и едкий запах конопли. То была странная, неод-нородная темнота. Не вставая с дивана, я попытался вспомнить продолжение школьного спек-такля, но из этого ничего толком не вышло. Смог лисенок заполучить перчатки или нет?.. Я поднялся, открыл окно и проветрил комнату Затем приготовил на кухне кофе и выпил его. На следующий день я отправился в книжный магазин и купил карту своего района. Самую подробную, масштабом 1:20 000, включающую все вплоть до самой узкой тропинки. С этой кар-той я обошел окрестности дома и пометил крестиками все места, где имелись сараи. Потратив три дня, я исследовал весь район до последнего закоулка в радиусе четырех километров. Мой дом – в пригороде, где сохранилось немало крестьянских хозяйств. Следовательно, количество сараев тоже велико: всего набралось шестнадцать. Тот, который он собирается сжечь, – наверняка один из них. Судя по его намеку «совсем рядом», я был уверен, что сарай не может находиться от моего дома дальше. Затем я внимательно проверил обстановку вокруг каждого. |
