Очередные смутные подозрения, которые просто необходимо либо снять, либо укрепить, выстроив очередную версию. Ведь Зимин не просто командир взвода, он долгое время прослужил под началом лжеКоролева.

– Петр Петрович? – изобразил радостное удивление сыщик. – Вот это встреча! А я то думал: вы дни и ночи на стройке…

– Так и есть – дни и ночи, – привычно закинул голову офицер. – Вы не ошиблись. Да вот вытащили меня в штаб отряда прямо с об»екта. Для доклада полковнику… Уж не чаял живым выбраться, – облегченно засмеялся он. – Знатную стружку с меня сняли, пятикилограммовую «дыню» засунули в известное место.

– В задницу, – уточнил водитель Борька, внимательно слушающий разговор. – Не чешется?

– Привык, – коротко ответил Зимин и снова повернулся к «охотнику». – А почему вы без трофеев? Под Бесовой всегда дичи невпроворот, белки на мушки садятся, кабаны по осени жируют.

Добято ограничился равнодушной гримасой. Сейчас его интересовало совсем другое.

– Не повезло с охотой. Я ведь не профессионал – обычный любитель. Привык чаще «охотиться» в московских магазинах и на рынках… Интересно, как воспринял Виноградов появление ротного в такой одежонке?

– Вот вы о чем! – в очередной раз рассмеялся врио ротный. – Ну, нет, появился я перед председателем комиссии в полной форме, со всеми регалиями… Денис! Тащи сюда чемодан! – невзрачный солдатик выбрался из кузова, пыхтя, вытащил потертый чемодан. – Каюсь, решил на обратном пути поохотиться, отвести душу. Благо подвернулся Борька со своей колымагой…

– Кому, ядрена вошь, колымага, кому – наилучшая в тайге машина, – водитель обиженно похлопал по приборной доске. – Где хошь пролезет, не то, что разные «зилки» да хваленные иномарки, кляп им в выхлопную трубу!

Не отвечая, Зимин торопливо переодевался.

– Раздумали охотиться? – насмешливо спросил сыщик.

– Раздумал, – согласился ротный. – Душа болит – вдруг на стройке что приключится. Полковник не просто стружку снимет – взашей выгонит из армии… А у меня, между прочим, выслуги кот наплакал.

Возникшие подозрения, вроде, сняты, размышлял Добято, забираясь в кузов, где уже устроился прапорщик. И все же полученные об»яснения – хлипкие, легко придумываемые и так же легко опровергаемые. Исключать молодого офицера из списка подозреваемых пока не стоит…

– Что же ты, Дениска, в прислужника превратился, а? – настырно ковырялся прапорщик в тщедушном солдатике. – Не стыдно?

– Так армия, товарищ прапорщик, прикажут – выполняй… Я б с нашим удовольствием – в бригаду, не берут. Говорят, больно хлипкий, на стройке – никакого толку…

Говорит, а сам шмыгает заложенным носом, вытирает его грязной тряпицей. Натужно кашляет.

– Да ты, к тому ж еще, и простужен? – неожиданно заинтересовался солдатиком Добято. – Почему не лечишься? Ну, до отрядного врача далеко ехать – понятно, а ведь до знахарки от штаба роты – рукой подать.

Дело не в рекламе медицинских способностей Александры. Сашеньки… Почему то Тарасику приятно упоминать ласковое имя подруги. И мысленно, и вслух. Господи, неужели сексуальные упражнения в боковушке так на него подействовали? Впору соловьем разливаться, испанские серенады исполнять!

Денис обреченно вздохнул.

– Спасибо за добрый совет… Завтра же попрошусь в увольнение. Упаду в ноги «травяной колдуньи»… Сил больше нет терпеть… Наш старшина у неё лечится и нахваливает.