Добято с интересом оглядел бывшее жилье староверов – уменьшенная копия Медвежьепадьевской, приспособленное для проживания лесника. Вздохнул – поселиться бы здесь, охотиться, собирать грибы и ягоды. Наверно, сказывается возраст, когда возникает тяга к природе.

Он не просто мечтал – старался отрешиться от «служебных» мыслей, дать отдых перегруженной голове. Через полчаса почувствовал – отдохнул, пора приступать к следующей фазе расследования. В памяти жирным вопросом нарисовано упоминание командира «столичной» роты о близких отношениях «голубого» капитана с Козелковым.

Нет, его он не подозревал – схватка на дороге, когда контрактник фактически обеззоружил коротконогого налетчика – убедительное доказательство его невиновности. И все же…

В каптерке – двое: «поверяющий» и старшина роты. На столе разложены журналы учета ротного имущества, какие то ведомости, накладные. С видом знающего специалиста Добято листал страницы, перебирал бумажки, хмурился либо одобрительно кивал. Слава Богу, Виноградов во время знакомства в Хабаровске накачал профана кой какими сведениями в области ведения войсковой документации.

Козелков дрожащими руками перекладывал с места на место кипы постельного белья, оглаживал висящие на вешалках гимнастерки и бушлаты. Любая проверка для материально ответственного человека небезопасна. Если даже он – крисстально честный, не замаранный жульническими махинациями. А где вы видели честного старшину? Разве только в послевоенных фильмах.

– Хорошо ротным старшинам, когда их подразделения «сидят» рядом со штабом отряда, – скулил Козелков, на подобии щенка, стащившего у хозяйки кусок мяса. – А здесь все на мне: кормежка личного состава, помывка, то да се… Не поверите – оттощал! Месяц тому назад рапорт написал капитану Королеву: пусть избавит меня хотя бы от столовой, выпросит в штабе штатную единицу…

– И что ответил ротный? – заинтересованно спросил Добято. Любая мелочь, касающаяся Убийцы, интересовала его. – Помог?

– Где там! – обескураженно отмахнулся сержант. – Вадим Константинович – понимающий мужик, добрый. Вроде, обратился к подполковнику. А тот, известное дело, выматерил ротного. Дескать, больно тот мягкотел, не умеет заставлять подчиненных работать с полной нагрузкой. И это при том, что капитан командует лучшей в отряде ротой! Наш подполковник родного отца может в землю вбить. Дескать, филон… Это я филоню, да?

Козелков изобразил на скуластом лице обиженное выражение, поднял к потолку каптерки мосластые руки с обгрызанными ногтями. Потом присел к столу и продолжил нытье. Дескать, его солдаты – самые упитанные, самые чистые, самые здоровые. За два последних месяца ни одного обращения в медпункт! А сам то и дело поглядывает на цифры, изучаемые проверяющим. Не нашел ли тот, не дай Бог, подчистки или другого криминала?

– Да уж, матерным языком подполковник владеет в совершенстве, – сочувственно покачал головой Тарасик. – Капитан Королев, небось, тоже… из»ясняется?

– Ни Боже мой! Наш ротный – интеллигент, даже дураком не обзовет, голоса не повысит. Солдаты любят его, офицеры уважают.

Наслушаешься подобных откликов – впору молиться на кровавого маньяка, как на икону.

Тарасик снова вспомнил изрешеченных пулями Николая и его жену, безжалостно убитых детей… Ну, нет, молиться на преступника он не станет, несмотря на все инструкции и предупреждения начальства, скорей всего пристрелит при «попытке бегства».

– А вы хорошо знаете Вадима Константиновича?

– Еще бы не знать! Вот уже полгода в одном котле варимся. Стоящий мужик, настоящий. Не сомневайтесь… Что с ним могло приключиться – ума не приложу…

– Может быть, несчастье во время охоты?

– Да он никогда не охотится.