— Ну так заприте ее, — засмеялась женщина.

Таппенс отскочила от двери. Но любопытство оказалось сильнее. Кто ее может увидеть? Повариха на кухне, и ей все равно, где Таппенс. Она снова подошла к двери.

Увы! В будуаре разговаривали очень тихо, и ничего нельзя было понять. Таппенс не отважилась попытаться приоткрыть дверь. Миссис Вандемейер сидела лицом к двери и могла заметить это. Тем не менее Таппенс чувствовала, что необходимо подслушать хоть часть разговора. Возможно, удастся что-нибудь узнать о Томми. Она в отчаянии стояла, не зная, что делать. Потом ее осенило. Таппенс быстро прошла по коридору к спальне миссис Вандемейер, в которой было большое окно с широким ровным карнизом. По этому карнизу она добралась до окна будуара. Отсюда разговор миссис Вандемейер и Бориса был хорошо слышен. Таппенс показалось, что миссис Вандемейер и ее гость ссорятся.

— С вашей опрометчивостью вы погубите всех нас! — резко сказал Борис.

— Ба! — засмеялась женщина. — Дурная слава — лучшая защита от подозрений. Вы скоро поймете это, скорее, чем думаете.

— Между тем вы всюду появляетесь с Пилом Эджероном. Возможно, он не самый известный королевский адвокат, но его конек — криминология. Это безумие!

— Я знаю, что его красноречие спасает некоторых от виселицы, — холодно заметила миссис Вандемейер. — Такого друга всегда полезно иметь.

— Вы умная женщина, Рита, но говорите глупости! Дослушайте меня, бросьте Пила Эджертона.

Миссис Вандемейер промолчала.

— Вы отказываетесь? — голос Бориса зазвенел.

— Да.

— Тогда, — зарычал он, — мы увидим…

— Вы забываетесь, Борис, — перебила она. — Я ни перед кем не отчитываюсь. Мне может приказать только мистер Браун.

— Вы невозможны, — пробормотал Борис. — Может быть, уже слишком поздно. Пил Эджертон может все пронюхать. Откуда мы можем знать, чем вызван его интерес к вам? Может быть, теперь его подозрения оправдались. Он угадал…

— Успокойтесь, мой дорогой. Он ничего не подозревает. Какой же вы рыцарь, если забыли, что я еще красивая женщина?

— Неужели вы воображаете, что сможете его обмануть?

— Если то, что вы сказали, — правда, это очень забавно.

— Ради Бога, Рита…

— Кроме того, — прибавила миссис Вандемейер, — он чрезвычайно богат. А я не из тех, кто презирает деньги.

— Деньги, деньги! Вы продадите за деньги свою душу. Я полагаю… — он замолчал, а затем тихо и зловеще сказал:

— Иногда я полагаю, что вы предадите нас.

— Цена во всяком случае должна быть громадной, — вызывающе ответила она. — Тут уж речь пойдет о миллионах.

— Так! — рявкнул Борис. — Вот видите, я был прав.

— Мой дорогой, вы не понимаете шуток?

— Это шутка?

— Конечно.

— Тогда я могу сказать, что у вас странное чувство юмора, моя дорогая Рита.

— Не будем ссориться, Борис. Давайте лучше выпьем что-нибудь.

Таппенс поспешно ретировалась. Уверенная, что никто не заметил ее отсутствия, она поспешила на звонок.

Разговор, который она подслушала, хотя и был интересным, однако мало что дал. Имя Джейн Финн не упоминалось.

На следующее утро Альберт сообщил Таппенс, что на почте на ее имя ничего нет. Холодный страх сжал ее сердце. Почему молчит Томми? В это время ее позвала миссис Вандемейер.

— Какой день у вас был выходным, Пруденс?

— Пятница, мэм.