— Можно ли верить тому, что пишут русские?.. — спросил шеф.

Володя стал читать листовку вслух и не смог. Волнение, охватившее его, было таким сильным, что он смолк. «Этот листок всего несколько дней тому назад, а может, даже вчера был в России… Его сбросили с нашего самолета, наши летчики…»

Листовка была обращена к немцам. Володе запомнились слова, ставшие потом широко известными:

«Гитлеры приходят и уходят, а народ германский, государство германское остается…»

Командование Красной Армии призывало немецких солдат сдаваться в плен, во избежание ненужного кровопролития. Гражданским лицам рекомендовалось не покидать своих домов, не слушать геббельсовскую пропаганду… Красная Армия идет в Германию не для того, чтобы мстить немецкому народу, а для того, чтобы уничтожить фашизм, который принес Германии столько бедствий и несчастий…

— Все, что здесь написано, правда… — сказал Володя шефу.

— Мы живем в опасное время. Наци ни перед чем не остановятся… Но я сделаю все, чтобы не допустить расправы над русскими здесь, в Крёпелине…

Близился конец войны. Шеф явно искал расположения русских.

Почему обратился он к нему, к Путивцеву?.. Он лучше других знает немецкий язык? Это верно. «Транспортники» относятся к нему с уважением. Этого шеф тоже не мог не заметить. Не допустит расправы? Будет ли это зависеть только от него?..

— Надо бежать, Зуев. Шеф вроде и неплохой человек, но сможет ли он выполнить свое обещание?.. Надо бежать, — предложил Путивцев. — Собрать всех, кто решится, и бежать…

— Куда бежать? Они своих на соснах вешают… А нас четвертуют… Нет, Володя, ждали больше, подождем еще… Надо только внимательно следить за немцами. В случае чего — дёру в лес, там отсидимся. Голыми руками нас не возьмут.

Наступила зима. Балтийское море вздулось от дождей, почернело.

В сочельник выпал мягкий снег и тут же растаял.

Володю часто посылали работать на машину марки «бюссинг», к шоферу Паулю. Утром они ехали в Крёпелин, где брали уже груженный прицеп. Володя цеплял его к машине, и они отправлялись в обратный путь.

Однажды Володя обратил внимание на вагон, непохожий на немецкие.

— Это вагон из Швеции, — пояснил Пауль. — Железо из Швеции раньше доставлялось в немецких вагонах. Мы потеряли много вагонов от бомбежек. Шведы доставляют нам железо в своих вагонах. Но по договоренности мы не можем их использовать для других целей. Только: Швеция — паром — Варнемюнде — Росток — Крёпелин и обратно…

— So! — как можно равнодушнее обронил Володя.

«Вагон ходит в Швецию… Швеция — нейтральная страна… Вот он, шанс! Может, единственный…»

Железные болванки в вагоне укладывались в деревянные клетки и крепились там.

В таких вагонах было много стружек для упаковки… В стружки можно зарыться на тот случай, если кто заглянет в вагон… Но выполняется ли точно договоренность со шведами? Не используются ли вагоны в других целях? Не привезут ли его куда-нибудь в Барт или Ораниенбург, где тоже заводы Хейнкеля?.. Пауль сказал, что есть договоренность. Но он может и не знать точно… Расспросить кого-нибудь? Спросить шефа? Но тот сразу все поймет. Хотя он, кажется, и неплохой человек, а довериться в таком деле нельзя. У железнодорожников тоже не спросишь… Остается одно — рискнуть! Сказать ли о своем плане Зуеву? Нет, лучше, если он никому об этом не скажет. Если его застукают, то и отвечать будет один… Скажет, что заснул в вагоне, его заперли… и повезли… Вспомнил слова Зуева: «Гитлеровцы своих, заподозренных в дезертирстве, вешают на соснах…» Но мысль о побеге оказалась сильнее страха наказания, сильнее страха смерти…

Володя стал готовиться.