Бандит с автоматом рявкнул: «Молчать! Я баб даже в трамвае вперед себя не пускаю!», - но с колен того, в тюбетейке, не встает. Автомат ему на голову положил и дулом по салону водит, оппонентку выискивает. Все замолчали. Только девушка откуда-то сбоку, куда бандит все равно дострелить не мог, начала его укорять: «Ах ты, гнида, в Стамбул захотел, белогвардеец недобитый. И вы изменники Родины. Скумбрии вам надо, власовцы? Сейчас как рвану шнур, так его автомат вместе с вами расплавится. А ты, аферюга, если со своей хлопушкой еще сунешься, так тебя вперед ногами даже в трамвае не понесут. Летим в Гренландию».

Тут стюардесса вылазит, с перепугу помадой вместо губ брови подвела. Но с улыбкой: «Может, кто минералки хочет?» Тот, в тюбетейке, как завизжит, аж автомат стал по голове подпрыгивать: «Я хочу!» Бандит с его колен спрыгнул, а он облегченно вздохнул и хитро прищурился. Только рано обрадовался. Автоматчик вместо себя ему на колени стюардессу приспособил, чтоб перед глазами не мелькала. С подносом. А весу в той стюардессе не то что в захватчике, только самолет такую тяжесть перевезти и может. Этот в тюбетейке даже не напился, сперва ойкнул, а потом его вообще слышно не было. А девушка со шнуром от бомбы как гаркнет: «Гренландия - это зеленая страна, а Стамбул - экономически отсталая». И люди зашумели, что в принципе можно и в Гренландию. А зеленый аж красным стал, так заорал: «Сейчас я эту бандитку выстрелю. У меня нервы с детства не в порядке».

Тут пассажир в большой кепке все-таки проснулся. И спрашивает: «Что за шумит между здесь? Мы уже приехали?» Ага, думаю, приехали: на самолете, бомбе и автомате куда хочешь долетишь, если керосина в двигателе хватит. Словом, этот нервный опять своим автоматом трясет: «Высадите меня в Стамбуле и летите в свою Гренландию. Это все равно по дороге». А тот, что без носков, кричит: «И меня тоже. Там холодно, хотя и страна зеленая».

Тот, что ему поддакивал, в свою очередь разоряется: «Так где мы все-таки летим?» А еще кто-то крикнул, что ему плевать, куда садиться, лишь бы завтрашний билет на «Черноморец» не пропал. Он за него рупь сверху дал. И предупредил: «Если деньги пропадут, вас ни бомбы, ни автоматы, ни вмешательство МИДа от того света не заслонит».

Мужик в большой кепке сигарету достал, но стюардесса как крикнет, громче всех этих бандитов в салоне: «Но смокинг!», - аж подпрыгнула от возмущения. Тот, у которого она на коленях сидела, еще глубже в кресло вдавился. А стюардесса не унимается: «Гражданин в кепке и с усами, не нарушайте распорядок на внутренних линиях! Но смокинг!» Тут этот с автоматом и дамочка-бомбистка дуэтом, как в опере, заорали: «Какие еще внутренние линии? Разве мы не над Стамбулом, и вообще, когда уже будет Гренландия?» Мужик в кепке сказал, что смокинга у него отродясь не бывало, только галифе армейское. А потом как заорет громче их двоих: «Какой еще Стамбул?» Вдруг вскочил и тому, с автоматом, как дал в рыло, он через весь салон, будто балерина пьяная, пропорхнул и грохнулся не хуже умирающего лебедя. А автомат террориста прямо в руки стюардессы отлетел. Все замолчали, на нее смотрят: может девушка чего от себя закажет? А она молчит. Дама с бомбой аж улыбнулась, когда увидела, что с ней никто конкуренции не составляет. И опять за свое: «Летим в Гренландию!» И мужику в кепке игриво: вы, мол, не против? Мужик прикурил, сел на свое место и сказал, что он принципиально против только Стамбула. А в Гренландию - пожалуйста. Если там холодно, то его помидоры может еще и дороже пойдут, чем в Киеве. А в Стамбуле с таким товаром делать нечего.

В это время бандит без автомата на четвереньки стал, головой мотает и плачет, что ему к врачу надо, так что он уже согласен и на Киев, не то что на Гренландию.