|
Опусти он чуть– чуть глаза – и заметит Смита. Шэффер вытащил «люгер» с насаженным на ствол глушителем, и приладил его через левое запястье, как делают полицейские. Он не сомневался, что уложит часового с одного выстрела, только надо правильно выбрать момент. Если часовой приметит их, он, пожалуй, успеет дать сигнал или спрячется за парапетом, прежде чем Шэффер выстрелит. А если сразу застрелить его, глядишь, он свалится со стены и грохнется прямо под ноги патрулю. Впрочем, это необязательно: убойная сила «люгера» скорее всего собьет его с ног навзничь. Шэфферу еще не доводилось стрелять в ничего не подозревающего человека, но сейчас он вполне хладнокровно готов был это сделать. Он прицелился часовому в грудь и начал нажимать на спусковой крючок. В этот момент луна скрылась в облаках.
Шэффер медленно опустил «люгер». И еще раз вытер пот со лба. Кажется, никогда в жизни он так не потел, как в эту ночь. Смит достиг окна, вскарабкался на подоконник, дернул два раза веревку, подавая знак Шэфферу, и спрыгнул в комнату. В ней было темно. Едва он успел разглядеть железную дужку кровати, к которой была привязана для верности веревка, как чьи‑то руки обхватили его за шею и кто‑то невидимый зашептал ему прямо в ухо что‑то невразумительное. – Полегче, полегче, – запротестовал Смит; он еще не отдышался и жадно ловил ртом воздух, но все же нашел в себе силы нагнуться и поцеловать девушку. – Не по инструкции ведете себя. Ну ладно, на этот раз не стану докладывать начальству. Она еще не отпускала его, молча прижавшись к его плечу, когда в окне появился Шэффер. Он устало перекинулся через подоконник и рухнул на койку, дыша как рыба, выброшенная на берег. – Что, в этой дыре лифт не предусмотрен? – спросил он, запинаясь после каждого слова. – Тренироваться нужно, – без всякого сочувствия обронил Смит. Подойдя к двери, он повернул выключатель и поспешно выключил его. – О, черт, подними веревку и задвинь занавески. – Вот так обращались римляне с рабами на галерах, – уныло сказал Шэффер. Но все же проворно смотал веревку и задернул шторы. Потом убрал веревку в вещмешок, в котором лежали их маскхалаты, «шмайсеры», ручные гранаты и взрывчатка. Когда он завязывал мешок, послышался звук поворачиваемого в замке ключа. Смит жестом приказал Мэри оставаться на месте, а сам стал за дверью. Шэффер ловко распластался под кроватью со скоростью, не вязавшейся с усталостью, которую он только что демонстрировал. Дверь отворилась, и в комнату вошел молодой обер‑лейтенант. Увидев Мэри, которая прижала палец к губам, он стал как вкопанный. Лицо его изобразило глубокое недоумение, которое сменилось довольной улыбкой. Через секунду после удара Смита он, закатив глаза, рухнул на пол. Пока Смит углубился в изучение плана замка, который дала ему Мэри, Шэффер связал обер‑лейтенанта, сунул ему в рот кляп и запихнул в шкаф, дверцу которого для верности подпер спинкой кровати. – Я готов, босс. – Сейчас выходим. Маршрут таков. Налево, вниз по лестнице, третья дверь. Золотая гостиная, где полковник Крамер вершит свой суд. Выходим через галерею менестрелей. – Каких таких менестрелей? – осведомился Шэффер. – Менестрели – это бродячие певцы. Далее по правой стороне перейдем в восточное крыло. Опять вниз, вторая дверь слева – коммутатор. – А туда зачем? Мы же перерезали провода. – Кроме тех, что связывают замок с казармами. Хочешь, чтобы сюда пригнали батальон егерей? – Он обернулся к Мэри. – Геликоптер еще здесь? – Когда я шла сюда, был здесь. – Геликоптер? – удивился Шэффер. – А при чем тут он? – При том. Во‑первых, они могут на нем вывезти Карнаби, все же они нервничают, пока мы с тобой на свободе. |
