Он вспоминал на набережных Сены долгие прогулки летними вечерами, когда вода искрилась тысячей отблесков, а он мечтал о славном будущем. Он тогда думал, что никогда не видел ничего столь же прекрасного. Прямо напротив собора Парижской богоматери вырастал Лувр, музей, который зачаровывал его древними сокровищами. Мысленно он переносился к невесте, Марте, а в то же время ноги несли его к Сорбонне, к Люксембургскому саду, а потом он терялся в маленьких улочках, пересекавших бульвары Сен-Мишель и Сен-Жермен, прежде чем вернуться в крошечную каморку, где написал ей множество страниц о своей любви.

Наконец они прибыли к дому в 16-м округе Парижа, к окруженному парком частному особняку, купленному Мари Бонапарт для своего супруга, который жаловался, что слишком часто видит пациентов в их доме в Сен-Клу. Здесь она принимала друзей или членов семьи, оказавшихся в столице проездом.

День прошел как во сне. Фрейд отдыхал в шезлонге в тенистом парке с Мартой, Анной и Эрнстом. Мари была так рада оказать ему гостеприимство, что не знала, чем бы ему угодить, чтобы сделать его жизнь здесь еще приятнее. Эта семья стала для нее словно ее собственной, близкой ее сердцу, она трогала ее и делала счастливой. Они вместе с Мартой ухаживали за Фрейдом. Анна тоже выглядела успокоившейся и счастливой – чувствовалось, что она рада оказаться здесь. Мари так часто рассказывала ей об их французских резиденциях, что Анне порой казалось, что она помнит их, хотя впервые приехала в Париж. Зигмунд, в плаще и кепке несмотря на температуру, полулежал в шезлонге и о чем-то беседовал с Эрнстом, сидящим у его ног. В Берлине он старался свести Фрейда с профессором Шрёдером, известным своим искусством делать зубные протезы. Он объявил, что снял дом № 39 на Элсуоти-роуд неподалеку от внушительного вокзала Сент-Панкрас. Это также близко к зеленому району Примроуз-Хилл на севере Лондона. Оттуда можно даже любоваться знаменитой Риджент-стрит, собором Св. Павла и прекрасным видом на Сити. Эрнст подумал, что там они могли бы освоиться с городом и оценить его благодаря панорамному виду, который открывается из дома, пока не найдут себе окончательное жилище.

– Так бывает со многими из вас…

– Даже мое тело изменилось. Я была худышкой, без груди, без форм. А теперь у меня гораздо больше округлостей. Да и грудь появилась.

– Вы это сделали хирургическим путем.

– Я всего лишь скорректировала ее. Мне хотелось, чтобы она была круглее, женственнее. Вы же знаете, я эстетка. Одержима совершенством. Разумеется, я пошла на это не ради своего мужа. Это ради Аристида. Хотя у него есть и другие любовницы кроме меня…

– А вы знаете, почему вам приходится делить ваших мужчин с другими?

– Меня это не пугает. Мне известно, что, в сущности, это я подчиняю их себе. Мне нравится подавлять мужчин своими деньгами и известностью.

– Обычное проявление мужской силы.

– Быть может, просто способ доказать им, что мужчина – это я.

– И вы отказываете им в полной, высшей самоотдаче.

– Да, словно это мне надлежит сохранять контроль. Потому что наслаждаться – значит отдаться, довериться другому. Но на такое самозабвение, которое и является женственностью, я не способна. У меня впечатление, что я переживаю лишь самое начало любовной истории. Быть в вечном поиске наслаждения, никогда его не получая, словно оно вне пределов досягаемости. Я посвятила свою жизнь тому, чтобы попытаться понять. Смотреть друг другу в глаза, когда мы желаем друг друга. Говорить друг другу, как мы друг друга любим. Забывать все, обманы, страхи, травмы, которые мешают жизням осуществиться.