- Сколько? - выдавил Дионисий.

- Сколько сможет.

- Говорят, Дионисий построил в своем саду бункер и надеется там укрыться, если стены падут,- сказал Элий, когда они вышли из дома префекта.

- Ну его к воронам, - буркнул Рутилий. - Хочешь финикового ликера?- он протянул флягу Цезарю. Тот сделал глоток. Рутилий же приложился изрядно. Руфин через пять дней будет здесь. Осаду снимут. Тебе на голову наденут дубовый венок. Римляне будут носить тебя на руках. Скавр даст тебе чин трибуна...

- Да ну... - засмеялся Элий.

- А может, даже легата. Эрудий назовет тебя братом, а Месопотамия будет тихо ненавидеть.

- Почему ненавидеть? - удивился Элий.

- Такая у них традиция. Скажут, что ты привлек сюда монголов своим появлением. - Рутилий вновь глотнул из фляги.

Глава 15

Новые игры Квинта

"Сегодня день Юпитера Злого". "Я нахожу, что рождение у Руфина дочери благо. Элий остается Цезарем, он рассудителен, честен, смел, - заявил вчера старейший сенатЬр Макций Проб. - История Второго Тысячелетия знала немало примеров, когда титул императора доставался не прямому наследнику. Главное сохранить равновесие между властью императора и сената. И в данном случае Гай Элий Мессий Деций - наиболее подходящая фигура".

"Курс римского сестерция по-прежнему падает по отношению к британскому фунту и сестерцию Новой Атлантиды".

"Акта диурна", 12-й день до Календ июня*

Монголы не предпринимали серьезного штурма. Изредка постреливали, изредка подгоняли к стенам пленников и тут же отступали. Их пушки молчали. Казалось, они ждали чего-то. Но чего? Руфина все не было. Каждый день осажденные вглядывались в горизонт, надеясь, что вдали появится пыльное облако и, ширясь, охватит полнеба, приблизится, и из него выступят, маршируя, легионы в горящих на солнце броненагрудниках, в красных походных плащах. Мыслилось все это по-картинному великолепно. И бегство варваров тоже должно выглядеть картинно паника, жалкий страх. Погоня. Кавалерия римлян гонится за монголами и настигает. Охват с флангов. В своих фантазиях Элий мчался на белом арабском скакуне во главе кавалерийской турмы, и догонял, и разил, и...

* 21 мая.

Сколько раз он представлял этот разгром. Но свист стрел возвращал его к действительности. Он открывал глаза и видел вдали копошащийся лагерь и тысячи и тысячи пленников, полуголых, обгорелых до черноты, роющих землю. Беспрерывно роющих землю. Элий подносил бинокль к глазам, но не видел легионов, выступающих из пыльного облака. Легионы не спешили на помощь. Слезы застилали Элию глаза. Цезарь ошибся. Руфин обрек его на смерть. Вместе с сотнями охраны. Вместе с тысячами жителей Нисибиса. Вместе с десятками тысяч пленных. Вместе с сотнями тысяч жителей Месопотамии. И - кто знает - может быть, со всем миром. Лишь бы уничтожить его, Элия. Чтобы доказать свое превосходство. Но ради этого Элий не стал бы приговаривать к смерти даже бессловесную собаку.

Элий погладил Безлапку по голове.

- Кажется, приятель, нам придется умереть, - сказал Цезарь.

Вечером Элия пригласил к себе трибун. Рутилий был мрачен. Положение римлян отчаянное. Запасы пороха подходили к концу. Легионеры и ополченцы изготавливали самодельные луки. Бессмысленный жест отчаяния. Разве могли преторианцы сравниться в искусстве стрельбы из лука с монголами?! Кое-кто утверждал, что варвары могли делать до двенадцати выстрелов в минуту, а стрелы их разили на расстоянии тысячу футов.

О запасах продовольствия Рутилий старался не думать. Единственный конь, которого римляне еще не съели, - это белый с черной отметиной на лбу жеребец Цезаря.

Зато у монголов прибывали силы день ото дня. Пригнали новых пленных вместо убитых и умерших от голода. Монгольские снайперы поражали из месопотамских (а на самом деле римских) винтовок защитников на стенах. Подвезли еще шесть пушек. Кто мог подумать, что Великий Рим так беззащитен перед толпой варваров.