Рутилий вернулся на стену и вновь стал наблюдать за лагерем монголов в бинокль. И чем больше наблюдал, тем больше хмурился. Он наконец понял, что задумали кочевники.

- Будь они прокляты, - прошептал трибун.

- Что-нибудь не так? - спросил Элий, подходя.

- Все не так, - огрызнулся Рутилий. - Знаешь, что задумали эти твари?

Элий отрицательно покачал головой.

- Они расположили пушки напротив южной стены. Все пушки только здесь.

Элий пожал плечами, не понимая:

- Их пушки не пробьют стены.

- Они будут бить в одно место с утра до вечера. А мы не сможем им помешать: снарядов больше нет.

- Пусть стреляют. Какой толк? Мы тут же восстановим кладку или засыплем щебнем бреши и заложим мешками с песком.

- Ничего не выйдет, - Рутилий повел рукой в сторону блестевшей на солнце голубым стеклом реки Джаг-Джаг. Элий поднес к глазам бинокль. Не было никакого сомнения - согнанные варварами пленники строили дамбы. - Как только в стене появятся бреши, монголы направят реку на город. Вода довершит то, что начали пушки, полуразрушенные стены не выдержат давления воды.

- И все же у меня такое чувство, что они не торопятся, - отвечал Элий после долгой паузы. - Они ждут какого-то знака извне...

- О чем ты?

- Мне кажется... да нет, я уверен: они ждут, чтобы римские легионы выступили из Антиохии и двинулись нам на помощь.

- Зачем? Это же глупо...

Элий не успел ответить. Пущенная одиноким всадником стрела ударила его в шею. Элий инстинктивно попытался обломать древко. Рутилий схватил его за руку и удержал.

- Санитары! - взревел трибун. - Скорее!

Одной рукой он держал Элия, другой зажимал рану на шее. Стоявший рядом с ними Камилл кубарем скатился с лестницы, зовя на помощь.

"Неужели?" - только и подумал Рутилий, сдавливая шею раненого так, что Элий начал хрипеть.

Вместо санитаров к ним мчался Кассий Лентул.

- Цезарь ранен. Немедленно носилки. - Рутилий оскалился, как будто намеревался укусить хирурга.

- Он же говорил, что бессмертен, - прошептал Кассий растерянно.

- Но не говорил, что неуязвим, - гюорычал трибун.

Легионеры и ополченцы видели, как носилки осторожно спускают со стены. Шея Цезаря была обмотана окровавленными бинтами, из которых вбок торчала стрела. Кассий бежал рядом с санитарами, держа в руках пакет с физраствором. Неофрон глянул на своего ученика и понял, что не всему научил этого позера. Вернее, ничему не научил.

Рутилий шел следом, не отрывая мрачного взгляда от посеревшего лица Цезаря. Руки трибуна были в крови.

Роксана метнулась к носилкам, но трибун ее отстранил.

- Это серьезно? - Лицо ее плаксиво сморщилось. Рутилий не ответил и еще больше нахмурился.

В толпе кто-то закричал. Солдаты и горожане двинулись за носилками в крепость Гостилиана. Люди сбегались отовсюду. Молча смотрели, как раненого внесли в операционную. Не сговариваясь, толпа прихлынула следом. Стояли на солнцепеке и ждали, обливаясь потом. Кто-то держался за талисман, кто-то сулил богам щедрые жертвоприношения. Кто-то побежал к алтарю. Солнце пекло. Молоденькая медичка уже в третий раз распахивала дверь и выкликала добровольцев - Цезарю вновь требовалась кровь группы А. Из этого следовало одно кровотечение до сих пор не удалось остановить. А в операционной Кассий Лентул в залитом кровью фартуке с перекошенным от отчаяния лицом извлек наконец стрелу. Медичка в забрызганной кровью зеленой тунике вставила в инфузор новый пакет с кровью.

- Давление падает,- повторял как заклинание помощник Кассия Лентула.

Самым удивительным было, что сердце раненого продолжало биться. И Кассий, колдуя в кровоточащем разрыве на шее, с каждым мгновением все отчетливее понимал, что штопает труп, у которого почему-то продолжает стучать сердце.