|
Гость не только обрядился в белоснежную тогу, как полагалось кандидату в сенаторы, но еще и выкрасил, волосы белой краской и надел красные башмаки, украшенные серебряными полумесяцами, будто уже был избран. В госте было что-то шутовское, но Сервилии понравилось это шутовство. Сервилию привлекали люди неординарные, способные на быстрый и неожиданный взлет. Одно время ей нравился Вер казалось, что он таков. Но Вер исчез. Как и многие, он оказался пустышкой. А вот Бенит не пустышка. О нет! Этот достигнет всего. Возможного и невозможного. В прежние времена Бениту пришлось бы долго путешествовать от должности к должности, чтобы годам к пятидесяти получить наконец тогу с пурпурной полосой. Но теперь достаточно репутации неординарной личности, можно - добропорядочной, но скандальной гораздо выгоднее - и перед тобой откроются все двери. У Бе-нита была скандальная репутация. Три месяца назад Сервилия Кар указала выскочке на дверь, позавчера он обедал у нее и был принят благосклонно.
- Я выставил свою кандидатуру в бывшей трибе Элия, - сообщил Бенит. - Рим уже три часа как в шоке. Репортеры бегают за мной по пятам. Дал штук десять интервью, а потом сбился со счета. - Слышала. Недурно придумано, - улыбнулась Сервилия.- Только дело безнадежное... - Фортуна ко мне благосклонна. А если будешь благосклонна и ты, домна... - Я буду благосклонна, - пообещала Сервилия. - Но даже деньги Пизона не помогут тебе пробраться в курию. - Заключим пари на тысячу сестерциев. Ты выиграешь, если я буду избран. Идет? Сервилия на мгновение задумалась. - Ну что ж, идет. От Бенита веяло энергией, как жаром от натопленной печи. Давненько ей не встречались такие люди. Бенит вышел из дома Сервилии Кар и уже собирался остановить таксомотор. Но передумал. Вместо того, чтобы сесть в машину, он крадучись двинулся по мощеной дорожке вдоль ограды садов Мецената. Девушка лет пятнадцати в коротенькой пестрой тунике выбирала у цветочницы розы. Бенит заговорщицки подмигнул цветочнице и хлопнул девушку по ягодице. Девушка развернулась и хлестнула ладонью, надеясь влепить оскорбителю оплеуху. Но Бенит ловко отскочил и расхохотался. - Что за шутки? - Ноздри ее тонкого носа раздувались от гнева. - На обеде позавчера ты так мило говорила о сенате и обязанностях сенатора. Я смеялся до слез. - Проваливай, Бенит, я не собираюсь с тобой разговаривать! - Девушка на всякий случай отступила на шаг, чтобы у кандидата в сенат не явилось желания вновь похлопать ее по заду. - Не надо гневаться, Летти. Когда я стану сенатором, я смогу позволить себе гораздо больше. Что не позволено быку, то Юпитер позволяет себе каждый день. - Ты навсегда останешься быком, Бенит, даже если попытаешься изображать Юпитера, - огрызнулась ЛетиЦия и зачем-то толкнулабенита в грудь. И тут же день померк, навалились густые сумерки, вместо солнца повис матовый зеленоватый фонарь, в его свете многочисленные статуи перистиля казались восставшими из могил мертвецами. Страшно было человеку на каменном ложе, страшно и тошно так, что хотелось выть в голос. Он дрожал, всматриваясь в зеленый полумрак. Летиция как бы выглядывала из-за его спины, видела затылок, скулу, тонкую шею, узкие плечи. Мальчишка чуть постарше ее. Кто-то вошел в перистиль. Неровные шаркающие шаги. Элий? Нет, нет, у Элия совсем другая походка. Лети-ция и сама задрожала - поняла: быть беде. И появился Бенит. В сенаторской тоге, в черном парике с гладкими волосами. Почему же мальчишка не бежит, или он не понимает, что сейчас произойдет? Беги же, беги... Но мальчишка не убежал, он заговорил. Лети-ция не слышала слов, но почему-то была уверена, что несчастный о чем-то просит Бенита. Не просит - умоляет... И вдруг мальчишка умолк на полуслове. Замер. Окаменел. Понял наконец... Бенит замахнулся. Что-то было зажато в руке. Но что - не разобрать. Кинжал? Нож? Мальчишка бессильно выставил руку, напрасно пытаясь защититься... Кровь брызнула на сенаторскую тогу. |
