Руфин выглядел довольным и как будто растолстевшим, если можно растолстеть за несколько дней. Он чуть ли не лопался от умиления и вожделения, глядя на свою спутницу. Император похлопал Элия по плечу, как старого приятеля. Впрочем, он был приемным отцом Элия, и его жест был почти уместен.

- Не стоило надевать тогу, мой маленький сынок, - Руфин ухмыльнулся и подмигнул остальным. - Это неудобно на обеде. Я, разумеется, знаю, как ты трепетно относишься к празднику Либерты Победительницы. И потому решил, что должен провести этот вечер здесь, в Тибуре. Эй, ребята, поживее тащите все на кухню, - крикнул он слугам. - Я знал, что у тебя в кладовых пусто, и велел прихватить кое-что из запасов Палатина. Где мы будем обедать? Надеюсь, ты велел накрыть стол возле Канопского канала?

- Именно там, - отвечал Элий.

- Обожаю обедать на открытом воздухе. Что-нибудь слышно о Трионе? - Руфин задал вопрос таким тоном, будто речь шла о закуске.

Элий отрицательно покачал головой.

- Надо было тихонько ликвидировать мерзавца, - шепнул Руфин на ухо Цезарю. - Все беды от твоей мягкости, сынок. Ах, посмотри, что за красавица эта Криспина! Ну просто куколка!

И Руфин обнял за талию избранницу. Трион и его опыты тут же были забыты.

Валерия подошла и поцеловала брата. Она была очень бледной, вокруг глаз легли свинцовые тени. Но при этом Элию показалось, что она сделалась куда красивее, чем прежде.

- Э, не столь страстно целуй его, Валерия Амата! - воскликнул Руфин, а сам при этом взасос поцеловал Криспину. - А то мне как великому Понтифику придется угостить тебя плетьми.

- Я не нарушала обычаев, Август, - Валерия склонила голову в белой повязке весталки.

Ее смирение было искренним, и все же слова прозвучали как издевка.

И тут же она почувствовала на себе чей-то взгляд. Обернулась. Марк Габиний смотрел на нее в упор. В этом взгляде было что-то странное, что-то близкое к ненависти. Валерия шагнула к нему и коснулась руки актера.

- Я сочувствую тебе в твоем горе... Марк отвернулся, взгляд его потух.

- Скоро я научусь с этим жить. Как твое здоровье, боголюбимая Валерия? Слышал, ты болела?

- Мне уже гораздо лучше. Я поддерживаю в храме огонь. Правда, пока лишь в дневные часы.

- Если бы все были похожи на тебя, боголюбимая Валерия, не стоило бы и беспокоиться за судьбы Рима.

Неожиданно он с силой стиснул ее пальцы. Фабия заметила этот жест и сказала громко:

- Я бы не смогла быть весталкой. Какое нудное однообразное занятие: изо дня в день смотреть на огонь и сжигать свою жизнь.

- Разве мы не занимаемся тем же самым? - бесцветным голосом отвечал Марк Габиний, отпуская руку Валерии. - Только не так явственно. И без всякой пользы. Живем для себя. А она служит Весте. И Риму. Я ей завидую.

Хотя Марк произнес эти слова искренне и с затаенной грустью, Фабия решила, что ее старый приятель шутит. Может ли актер быть искренним?

Когда Элий подошел к Летиции, девочка засмеялась:

- Ты не ожидал меня здесь увидеть, так ведь? О боги, как она молода! Ее веселит каждый взгляд, каждый жест, каждое пустое словцо. Неужто он и сам был таким в четырнадцать? Ему казалось, что нет.