- Хочешь погадать по руке? - Элий странно улыбнулся.

- У гениев в линиях судьбы и жизни проступает платина. Разумеется, в крови ее легче разглядеть, но...

- Ты видел, сколько отметин у меня на теле? - перебил его Элий. - Так вот: на теле моего гения нет ни одной подобной. Думаю, мой фрументарий должен это знать. К тому же голоса у гениев хриплые, как будто простуженные. Так что совсем нетрудно отличить гения от человека.

- Но они знают все наши тайны, большие и малые. Все наши замыслы. Все наши грехи и преступления...

- Вернемся к событиям в Персии. Говори, что знаешь.

Квинт пожал плечами:

- Хорошо, поговорим о Персии. Экбатаны разграблены и лежат в руинах.

- Я читал об этом в "Акте диурне". Квинт усмехнулся. Он и не надеялся, что это известие произведет сильное впечатление.

- Сначала город сдался, но потом жителям стало невмоготу платить дань, и город восстал. Его взяли штурмом и стерли с лица земли.

- Я все это знаю. Что дальше? Как вооружены варвары? Сколько их?

- Это передовой отряд тысяч в сорок. Косматые низкорослые лошадки, причем необыкновенно выносливые, позволяют варварам совершать стремительные переходы. У каждого бойца лук со стрелами, кривая сабля, круглый щит. У некоторых есть ружья, которые гораздо старше своих владельцев.

- Куда придется новый удар монголов?

- Разве "Целий"* не доложил тебе об этом? - Слово "Целий" Квинт произнес с едва заметным оттенком брезгливости - так произносят его почти все римляне, мгновенно вспоминая неприступное здание на Целийском холме, оплетенное массивными арками, приземистое и тяжеловесное. Но странно было, что Квинт тоже кривил губы.

* На Целии еще во времена Древнего Рима находился штаб фрументариев.

- Я хочу знать, что об этом знаешь ты.

- У меня есть важные бумаги. Где я их взял - профессиональная тайна. Могу сказать лишь, что один репортер заплатил за них жизнью. - Квинт неожиданно замолчал. - Еще утром хотел просить за них пятьдесят тысяч, но теперь отдам доклад даром. Через пару часов бумаги будут у тебя.

"Пройдоха? Или профессионал высокого класса?" Элий не знал, что и думать.

- Откуда такое бескорыстие?

- Ты мне платишь, и этого достаточно. Все говорят что Элий Цезарь честен. Я служу тебе и тоже должен быть честен.

В глазах Элия сверкнули странные огоньки.

- Честный проходимец! Интересно, как долго ты сможешь играть эту роль?

- Это не игра.

- Хорошо, ты будешь питаться сознанием своей честности. Судя по твоему замутненному взгляду, оно пьянит куда сильнее фалерна.

- Моя награда - твое одобрение, Цезарь. Прежде я думал, что главное разнюхать побольше, ввязаться в крупную игру, запутать интригу, обдурить противника. Теперь я знаю, что главное - получить одобрение такого человека, как ты.

- Не надо мне льстить.

- Я не льщу.

- Тогда не переиграй. Себя и меня.

- Не желаешь узнать заодно новости из Рима? Из тех, что не торопятся опубликовать в "Акте диурне"? - Квинт разрезал янтарную грушу и теперь по кусочкам отправлял ее в рот.

- И каких же таких страшных тайн я не знаю? - Элий по новой своей привычке прикрыл глаза.

- Император вскоре женится. - Квинт выдержал паузу, наблюдая за Элием.

Цезарь не слишком встревожился, но глаза все же открыл.

- Руфин? Что ты болтаешь! Август женат тридцать лет, и еще не овдовел. Во всяком случае сегодня утром Августа была в добром здравии.

- Насколько мне известно, в полдень - тоже. Но через три дня он разведется. Уже все обговорено. Не пройдет месяца, как император женится вновь. Через какие-нибудь девять месяцев ты можешь потерять титул Цезаря и перспективу прибрать Империю к рукам.

- Лично я даже рад такой перспективе. Но что может быть хуже для Рима этой нелепой перемены Цезарей и прихода к власти малолетнего правителя? Одна из самых опасных ситуаций, особенно если родня будущей Августы честолюбива.