— Крест появился в бурю, невиданную в здешних краях, — объяснил я. — Такую бурю, равной которой по силе не было во все последующие века. И сейчас разразилась невиданная буря! Ведь, согласитесь, такая перемена погоды, с таким ураганом и снегом после ясных и теплых солнечных дней, грянувшая буквально в несколько минут, бывает раз в триста лет, если не во все пятьсот. И фон креста после этого взял и изменился. Вот мне и кажется: все это неспроста, все это взаимосвязано и что-то сейчас должно произойти…

— Смотрите! — завизжала Фантик. — Смотрите!..

Она указывала пальцем на небо.

На небе творилось что-то фантастическое. Прямо над островом снежные тучи разомкнулись, и на их месте появились другие: грузные, вздувшиеся, синевато-фиолетовые, со вспыхивающими в них тут и там изумрудно-зелеными проблесками, с сухими зарницами, на мгновение озарявшими изнанку туч желто-багровыми вспышками и тут же пропадавшими: будто узенькая огненная змея быстро проползла над нами, извиваясь, и шмыгнула в нору. Да, это были настоящие грозовые тучи, особенно неожиданные после снежного бурана, и все они скоплялись над островом.

— Охренеть… — прошептал Гришка, опуская ружье прикладом на землю.

Воздух из влажного сделался сухим, и в нем, как часто при близости грозы, попахивало то ли перекаленным электрическим проводом, то ли карамелью, и почему-то от этого запаха становилось намного легче дышать. Зарницы сверкали все чаще и быстрее, грозовая туча раздувалась над островом как огромный воздушный шар, переливающийся, как темная радуга, она уже казалась не тучей, а живым существом…

А потом нас ослепило и заложило уши! Умом мы понимали, что это была всего-навсего молния, но одно дело понимать и совсем другое видеть прямо перед глазами. Это была всем молниям молния! Казалось, весь мир взорвался и остался только этот огромный огненный зигзаг, и мы повалились на землю — то ли от грома такой силы, какого я в жизни не слыхивал, то ли от того, что весь остров содрогнулся от прямого попадания этого миллионноваттного чудовища.

После грохота, ослепительного блеска и дрожи земли под ногами наступила полная тьма. Мы робко приподняли головы. Паленым пахло еще резче, но, вроде, и остров был на месте, и мы все живы.

— Молния посреди снегопада… — пробормотал отец. — Ну и ну…

— Она попала в крест! — заверещал Ванька. — Я точно видел, она попала в крест!

Мы медленно поднимались со снега и отряхивались. Не знаю, как у других, а у меня все плыло и вращалось перед глазами, и вообще было такое смутное чувство, будто я — это не я. Как мерещится иногда, если крепко треснешься головой.

— Естественно, она попала в крест, — сказал дядя Сережа. — Ведь сколько в нем металла, да еще намагниченного… Вот он ее и притянул…

Фантик вдруг всхлипнула раз, другой, героически попыталась сдержать слезы — и разревелась в три ручья. Дядя Сережа ласково ее обнял.

— Ну… Ну… Не переживай, не пугайся… Все позади…

Отец понимающе кивнул:

— От такого шока и взрослому дурно сделается.

— Пойдемте, поглядим, что с крестом! — рванулся Ванька.

— Погоди! — отец положил руку ему на плечо. — Что там такое?

На лугу между крестом и ближним перелеском мы увидели темную фигуру. Человек двигался в направлении креста, торопливо и неловко, то и дело спотыкаясь, падая, поднимаясь и продолжая ковылять в свежем снегу до следующей припорошенной снегом ямки или кочки, за которые зацеплялась его нога. В темноте его невозможно было опознать, но мы были уверены, что знаем, кто это.

— Смотри, наш «охотник» вылез из укрытия! — Ванька толкнул Фантика, а она при этом известии перестала плакать и стала вглядываться вдаль.