|
Не стоит останавливаться дольше на этом самом уязвимом месте «жития» Распутина: «свальный грех» у хлыстов и блудный «грех» Распутина слишком хорошо известны просвещенному читателю. Распутин был хлыст, по-видимому, малеванского толка. — Таково заключение, к которому мы приходим на основании ряда сопоставлений характерных черт его жизни и учения с таковыми же у хлыстовских «пророков», именовавшихся, как и Распутин, «божьими людьми». Если бы бывш. императрица Александра Федоровна была более просвещенной в истории русского мистического сектантства, она, конечно, скоро сорвала бы мифологическую маску со своего учителя и, имея пред собой пример Радаева и прочих религиозных эротоманов, не считала бы клеветой обвинение Распутина (устами В. И. Гурко и других) в принадлежности к хлыстовской секте. Если б вообще при дворе не чурались «бонтонно» таких «неприличных» книг, как «Половая психопатия» Краффт-Эбинга и «Половой вопрос» проф. Авг. Фореля, — быть может Распутина и на порог дворца не пустили бы, а пустив, раскусили бы и с позором выгнали бы. Но в Царском Селе, к сожалению для дома Романовых, читали больше «священное писание», чем книги научного содержания, и наука жестоко отомстила «высоким» невеждам за пренебрежение к своим мудрым дарам. У того же Авг. Фореля Николай и Александра Романовы могли бы легко убедиться из многих примеров, что Распутин далеко не новое явление, что история происхождения подобных «пророков» почти буквально порой повторяется 170 и что прославленный «отец Григорий» отличался от своих предшественников лишь сочетанием с «одержимостью» того здравого у него «мужицкого» смысла, которое дало ему возможность «обворожить» Романовых и, ценою их позора, занять в истории России страницу, какой, при всем желании, не найти в истории других государств. В самом деле! В том же 1906 году, когда Распутин появился на Романовском «горизонте», в одной из местностей Венгрии рабочий, душевнобольной и помешанный на религиозных представлениях, но вместе с тем и сексуально-извращенный, имел «откровение» и повел за собой большое число женщин. Эта новая община должна была совершенно оголяться и т. п. 171. «Однако, — сообщает Форель, приведший данный случай во II томе своего капитального труда, — история эта скоро раскрылась и таким образом была пресечена в корне». — «Я лично наблюдал в кантоне Цюриха, — говорит тот же ученый двумя страницами дальше, — последовательниц секты пастора Целлера в Меннедорфе. Пастор этот олицетворяет собою род пророка, берущего на себя излечение больных и силящегося подражать Христу и Иоанну Крестителю. Благоприятные случаи действительного исцеления, легко объясняемые внушением, он, однако, ставит в связь с чудом. Истерические женщины массою окружали этого пророка, при чем личность, его, как таковая, и заключала для них главные мотивы обаяния. Бывшие у меня на лечении в больнице некоторые из его поклонниц в восторженных отзывах о нем исходили исключительно из плотских побуждений. Приходится вообще сделать вывод, — заключает Форель, — что отречение человека от своей природы и стремление к чистой святости нередко дают в результате одну только грубую чувственность, хотя и прикрывающуюся возвышенными фразами» 172. |
