|
Газеты...». Царь прервал своего министра презрительной улыбкой: «Вы обращаете внимание на газеты?» «Да, государь, когда они нападают на моего государя и от этого страдает престиж его власти. А в данном случае наиболее лойяльные газеты оказываются наиболее суровыми в своей критике». С скучающим видом царь опять прервал его: «эти критики бессмысленные. Я знаю Распутина». Коковцов не знал, стоило ли продолжать. Однако он закончил: «государь, ради династии, ради вашего наследника, умоляю вас, дайте мне принять необходимые меры, чтобы Распутин вернулся в свою деревню и никогда больше не возвращался». Царь ответил холодно: «Я ему сам скажу, чтоб он уехал и не приезжал больше». — «Должен ли я считать это решением вашего величества?» — «Это мое решение». Затем, посмотрев на часы, которые показывали половину первого пополудни, царь протянул Коковцову руку: «До свидания, Владимир Николаевич, я вас больше не задерживаю» 6. В 1911 г. сам вернейше-подданный иеромонах Илиодор, бывший смиренным поклонником «святого простеца», решил, наконец, «с царями сцепиться» и «их дернуть за то, что они с такою сволочью, как Григорий Распутин, возятся». — «Посмотрю, — говорил он епископу Гермогену в Царицыне, — откажутся они от этого подлеца или нет. А то это что же: мы за них здесь умираем, изводимся, а они там бог знает что разделывают с распутником...» 7. План Илиодора и Гермогена — раз навсегда скомпрометировать Распутина в глазах царей, уличив его перед свидетелями 8 в блуде, мерзостях и злоупотреблении «священным сосудом» самодержавия, — был выполнен блестяще, как в кабинете Гермогена, куда Распутина заманили хитростью и избили, в довершение внушения, крестом по голове, так и в соборе, где его заставили поклясться перед мощами не переступать порога царских дворцов. Но результаты такого «шельмования» оказались самыми плачевными для его инициаторов: Николай II, поверив Распутину, что на жизнь его было совершено завистливыми пастырями покушение, — заточил Илиодора во Флорищеву пустынь, а самого Гермогена — в Жировицкпй монастырь. В 1914 году всплыли перед читающей публикой новые разоблачения «старца», в связи уж с настоящим, а не вымышленным покушением на его жизнь. Обвинялась портниха из Царицына Хиония (Феония) Кузьминишна Гусева (28-ми лет), сифилитичка, с провалившимся носом, мстившая Распутину отчасти за поруганную честь некоей монахини Ксении, отчасти за свергнутого им Илиодора, отчасти же за отвергнутые ласки самой Хионии («не пускать эту рожу», — приказал разборчивый «старец»). Гусева пробралась на родину Распутина и ранила его в живот кинжалом, метившим, по-видимому, в половые органы (оказался задетым мочевой пузырь). «Так как вообще с мнением Гусевой о разделке с Гришкой я был согласен, — пишет Илиодор в своих записках («Святой чорт»), — то не препятствовал, когда в октябре месяце 1913 года среди моих гостей образовалась компания из обиженных Распутиным девушек и женщин для оскопления «блаженного старца». Компания эта уже была готова к «делу», уже были пошиты великосветские платья, как явился предатель Синицын... Он донес об этом Распутину... И дело провалилось... Хиония же Гусева тогда же решила дело поставить на очередь и хотя одной, — а довести его до конца» 9. Когда, в связи с этим покушением на Распутина, «Биржевые Ведомости» отважились дать место столь скандальным данным о подвигах придворного «святого», что ни у кого уж не осталось сомнения в овечьей маске этого «волка», — Николай II (осведомляемый в то время самим министром юстиции И. |
