|
Когда, в связи с этим покушением на Распутина, «Биржевые Ведомости» отважились дать место столь скандальным данным о подвигах придворного «святого», что ни у кого уж не осталось сомнения в овечьей маске этого «волка», — Николай II (осведомляемый в то время самим министром юстиции И. Г. Щегловитовым о ходе следствия) остался в результате все-таки непоколебленным в своей любви и преданности к пострадавшему «старцу». Газетам же с тех пор было строжайшим образом предписано не сметь касаться более личности Г. Е. Распутина, переменившего к тому времени свою предательскую кличку на фамилию Новых 10. Стараться разуверить Николая II в святости Распутина стало вскоре, в глазах некоторых, какой-то смехотворно-невыполнимой задачей. — Когда б. председатель Государственной Думы М. В. Родзянко, например, решился, в связи с попавшими в его руки (от Илиодора) письмами царицы и ее дочерей к Распутину, посоветовать Николаю II выслать «человека божьего» из Петербурга, — П. Г. Курлов и его клика, нейтрально относившиеся к «отцу Григорию», сочли такой поступок просто дурацким со стороны председателя Государственной Думы. — «Нужно быть таким самоуверенным и таким ограниченным человеком, как Родзянко, чтобы удивляться и быть недовольным, когда его совет не имел никакого успеха», — смеется П. Г. Курлов в своих воспоминаниях 11. Чего же больше! Сама родная мать Николая II, сама родная сестра Александры Федоровны, и те, как ни старались, не смогли развенчать «старца» в глазах своего упрямого родственника. И Марии Федоровне, и Елизавете Федоровне последний отвечал всегда самоуверенно и неизменно одно и тоже: «Это все клевета. Впрочем, на святых всегда клевещут» 12. Раз «на святых всегда клевещут», а Распутин «святой», — тут разумеется, все, без исключения, должны были потерпеть полное фиаско в просветлении Николая II. С таким силлогизмом ничего не поделаешь! — Тут встанет в тупик и мудрейший знаток логики на свете! Но так как законы логики были не писаны для большинства военных старого закала и так как некоторым из них казалось, что стену удается в некоторых случаях прошибить своим лбом, то великий князь Николай Николаевич, — эта «кавалерийская косточка», как его называли товарищи по оружию, — предпринял в начале войны вновь шаги к разубеждению Николая II в святости «отца Григория», путем личного, родственного воздействия на монарха. Николай Николаевич, впрочем, считал, что ему особенно легко достичь желанного по той простой причине, что он был, как и царь, мистиком- спиритом и вместе с тем лицом, представившим ему в 1906 году, вместе с женой своею Анастасией (тогда еще невестой), их бывшего фаворита о. Григория. Так как близкое знакомство с ним скоро раскрыло глаза Николаю Николаевичу на истинную сущность рекомендованного им царю «подвижника», то великий князь, сознав свою ошибку, стал тревожиться, как бы она не стала роковой для династии. Время настало грозное: — война с превосходившим своей военною культурою неприятелем; положение главнокомандующего всеми боевыми силами внушало чувство широкой ответственности перед народом: народ знал, что при дворе творится некое «непотребство» под влиянием Гришки Распутина!. |
